Какие картины заслуживают внимания потомков?
1. Очереди на рассвете.
2. Приход немцев.
3. Не столько покушения и расстрелы заложников, сколько глубокое безразличие людей.
4. Если я задумаю поразить читателя, то буду изображать не нищету, а благоденствие рядом с нищетой.
5. Когда Юбер бежит из тюрьмы, куда привезли нечастных заложников, я вместо того, чтобы описывать их смерть, должна описать праздник в Onepd, и только расклейщики афиш приклеивают к стенам листочки: такой-то расстрелян на заре. И точно так же после войны не распространяться о Корбенах. Да! Все должно держаться на контрастах: одно слово о нищете — и десять об эгоизме, трусости, взаимных услугах, преступлениях. Да, так будет лучше всего! Я же и в самом деле дышу этим воздухом. Мне не трудно будет вообразить, как еда становится наваждением.
6. Обдумать мессу на улице де ла Суре, заря в непроглядной тьме. Противопоставления! Да, в этом что-то есть, что-то свежее и мощное. Почему я так мало пользовалась ими в «Дольче»? Стоит ли, например, распространяться насчет Мадлен — всю главу Мадлен-Люсиль можно убрать, сведя к нескольким строчкам объяснений, которые перейдут в главу мадам Анжелье-Люсиль. Но зато в мельчайших деталях описать приготовления к немецкому празднику. Это может быть an impression of ironic contrast, to receive the force of the contrast. The reader has only to see and hear.[11]
Персонажи по мере их появления (как я их помню):
Перканы — Корты — Мишо — Владельцы — Люсиль — Хулиганы? — Крестьяне и т. д. — Немцы — Знать.
Хорошо. В начало нужно еще поместить Юбера, Корта, Жюля Бланка, но тогда нарушится единство тональности «Дольче». Положительно, нужно оставить «Дольче» как есть, а всех персонажей «Грозы» использовать в дальнейшем, пусть они оказывают пагубное влияние на Люсиль, Жана-Мари и других (на Францию).
Думаю (практическое соображение) роман не нужно делать длинным. Если в «Грозе» будет примерно восемьдесят страниц, то в «Дольче» страниц шестьдесят, не больше. Зато «Плен», наоборот, пусть будет объемнее — страниц сто. Посчитаем: ГРОЗА 80 страниц ДОЛЬЧЕ 60 ПЛЕН 100 Два остальных 50 390,[12]округлим до 400, умножим на 4. Боже мой! Это будет 1600 страниц на машинке! Well, well, if I live in it! Словом, если 14 июля прибудут те, кого обещали, то среди всех прочих последствий двумя частями или одной уж точно будет меньше.
Да, все это должно быть похоже на музыку, иногда звучит весь оркестр, а иногда только скрипка. По крайне мере, я добиваюсь именно такого впечатления. Сочетать [два слова по-русски] и личные ощущения. В первую очередь меня интересует мировая история.
Обратить внимание — не забыть об изменении характеров. Разумеется, времени проходит очень мало. По крайней мере, три первых части охватывают всего три года. Что касается двух последних, то это знает только Господь Бог, и я бы дорого дала, чтобы узнать Его тайну. Но опыт так значим и так серьезен, что люди, с которыми все это случилось, конечно же должны измениться (…)
Я хотела, чтобы все разворачивалось наподобие фильма, но иногда я поддаюсь соблазну и в нескольких словах или в маленьком эпизоде, какой, например, следует после собрания в школе, даю свою точку зрения. Безжалостно это вымарать?
Обдумать также: the famous «impersonality» of Flaubert and his kind lies only in the greater fact with which they express their feelings — dramatizing them, embodying them in living form, instead of stating them directly?[13]
Так, иногда не нужно знать, что у Люсиль на сердце, показывать ее глазами других персонажей.
Апрель 1942
«Гроза», «Дольче», «Плен» должны продолжать друг друга. Нужно заменить ферму Дежур на ферму Мунэн. Я хочу поместить ее в Монферру. Двойная выгода: я связываю «Грозу» с «Дольче» и убираю все дурное, что есть в семействе Дежур. Нужно создать нечто великое и перестать спрашивать себя зачем.
Не стоит строить иллюзий: не для сегодняшнего дня. Ну, так и не надо сдерживаться, бей со всей силы, когда захочется.
Относительно «Плена»: Корт последовательно меняет позиции: национальная революция, стремление стать во главе. Жертвенность (все согласны: жертвы необходимы при условии, что пожертвует собой сосед), затем короткий отрезок времени, когда он делает все, чтобы прославиться, потому что поначалу к Корту относятся без уважения: он занимает профранцузскую позицию, но по некоторым угрожающим штришкам улавливает, что это не совсем то, что требуется. Да, он — патриот, но, в конце концов: сегодня Рейн течет по Уральским горам; в какой-то миг он колеблется, но чем, собственно, эта географическая фантазия отличается от многих других последних лет: английская граница проходит по Рейну, линия Мажино и линия Зигфрид в России, последнее творение Горация (down him).
Относительно Л.[14]Нужно сделать, чтобы это был именно он, потому что он — сволочь. А в наши времена сволочь нужнее честного человека.
«Плен» — никаких прикрас. Рассказать, что сталось с людьми, и больше ничего.
Сегодня 24 апреля, впервые после долгого времени стало немного спокойнее, убеждена, что «Гроза» несомненно будет, если можно так выразиться, шедевром. Работать над ней неотступно.
Корт — один из редких писателей, в нем особенно нуждаются после поражения; никто не сравнится с ним в умении находить благообразные формулировки для самых неблагообразных фактов. Примеры: французская армия не отступила, она сплотила свои ряды. Лизать немецкие сапоги — значит обладать чувством реальности. Дух коллективизма подразумевает, что изъятыми у населения продуктами будет распоряжаться небольшой тесный коллектив.
Думаю, что нужно заменить клубнику незабудками. Вряд ли возможно во время цветения вишен собирать съедобную клубнику.
Найти возможность ввести Люсиль в «Грозу». Семья Мишо ночует у них в доме: оазис среди дорожных тягот, завтрак, великолепная сервировка — фарфорвые чашки, на столе в вазах чудесные розы (с темными серединками), кофейник, окруженный голубоватым дымком.
Выдать как следует литераторам. Некий А.С. или А.Р., который написал статью «Не является ли шедевром печаль Олимпио?».[15]Против литераторов вроде А.Б. никогда не ополчались (волки друг друга не едят).
