— Дядя Седрик тоже здесь?! — изумленно вскричала Алисон, немного успокаиваясь.
— Да, да, входи поскорее и расскажи нам все.
Не успели они переступить порог, как появился третий дядя девушки, Седрик, лондонский врач. Объятия Седрика были куда более сдержанными, но от этого не менее теплыми и любящими. Алисон была потрясена и пристыжена тем, что Седрик настолько тревожился за нее. До сих пор ничто не могло оторвать дядю от его бесценного госпиталя.
Вновь прибывшим дали время умыться и переодеться и лишь потом подвергли допросу. Час спустя все собрались в большой гостиной. Оноре лежал на диване, Оливер и Седрик растянулись на подушках. Алисон была так взволнована, что осталась стоять.
Властная натура Оливера не позволяла ему оставаться в стороне, и он тут же принялся осыпать Алисон вопросами. Однако она отвечала уклончиво, коротко и без подробностей, описывая похищение и последующий визит в горную крепость. О Джафаре же вообще старалась не говорить.
Но Оливер, мгновенно почуяв неладное, насторожился.
— Хочешь сказать, что ничего не успела узнать о человеке, похитившем тебя? Ни его имени, ни внешности?
— Боюсь, нет, дядя.
— Тогда скажи, куда тебя отвезли? Я немедленно отправлюсь за негодяем и всажу ему пулю в сердце.
Алисон побелела.
— Мне неизвестно его место! Где-то в пустыне.
Но Оливер недоверчиво прищурился.
— Не пойдет, девочка! Я сам учил тебя определять расстояние и замечать ориентиры на местности. У тебя наверняка есть какое-то представление о том, где эта крепость… насколько далеко отсюда, в каком направлении.
— Мне очень жаль, дядя, но я ничего не могу сказать.
Оливер раздраженно набросился на Оноре:
— Ну а вы хоть что-то запомнили?
Старый француз пристально, испытующе посмотрел на племянницу, прежде чем равнодушно пожать плечами.
— Я почти не видел его.
Окончательно выведенный из себя, Оливер разразился замысловатыми проклятиями.
— Это все, что вы можете сказать?! — завопил он, не желая успокаиваться. — Сговорились скрыть правду? — И, грозно нахмурившись, повернулся к племяннице. — Думаю, что заслуживаю объяснения, хотя бы за все неприятности, в которые ты меня втравила, девочка моя! Я даже отложил экспедицию в Карибское море, чтобы отправиться сюда, на поиски тебя!
— Ах, простите, что помешала вашим развлечениям, — огрызнулась Алисон.
— Алисон, дорогая, — куда более спокойно вмешался Седрик, — мы были вне себя от страха за твою жизнь. Ты, конечно, должна понять желание Оливера узнать, что произошло. Он стремится лишь к одному — защитить тебя.
Алисон мгновенно раскаялась в неуместной вспышке, хотя прекрасно сознавала, что Оливер ничуть не шутил, угрожая пристрелить Джафара. Необходимо как-то убедить дядю оставить мысли о мести. Достаточно с нее кровопролития и злобы.
— Дядя Оливер, я понимаю, как ты волновался за меня, и благодарна тебе, но не стоит снова и снова перебирать невеселые подробности. Что случилось, то случилось. Теперь все кончено. Он не сделал мне ничего дурного и, по правде говоря, был очень добр…
— Не сделал ничего дурного? Клянусь Богом, девочка, как ты можешь защищать этого дикаря-араба?
— Он не араб, — сквозь зубы процедила Алисон. — И не дикарь. Этот человек гораздо цивилизованнее многих европейцев, которых я знаю, включая и тебя, дядя. Кроме того, он аристократ и внук герцога.
Выслушав страстную речь племянницы, Оливер хищно прищурился. Алисон, немедленно поняв свою ошибку, прикусила язык. Она выдала гораздо больше, чем намеревалась, судя по внезапно насторожившемуся дяде. Прошло несколько напряженных минут, прежде чем он заговорил снова:
— Надеюсь, мы говорим не о Николасе Стерлинге? Или все-таки о нем?
Выражение лица Алисон послужило достаточным доказательством его правоты, несмотря на то, что девушка по-прежнему все отрицала:
— Не понимаю, что ты имеешь в виду.
— А по-моему, понимаешь, — медленно выговорил Оливер, во взгляде которого смешались разочарование и гнев. — Чего я не возьму в толк, так это почему ты лжешь мне?
И, печально покачав головой, добавил:
— Ты никогда раньше не лгала мне, девочка.
Алисон молча смотрела на дядю, сгорая от стыда. Оливер снова грустно покачал головой.
— Я вот уже много лет дружу с герцогом Морлендским и достаточно хорошо наслышан об его внуке, чтобы понять, в чем дело. Мальчик — наполовину англичанин, однако отказался от титула и наследства, чтобы вести жизнь дикаря. Морленд сам рассказывал мне об этом. Ты знаешь герцога… мы нанесли ему визит в тот месяц, когда я привез тебя из Индии. Ты помнишь?
— О да, — подумала Алисон. Она прекрасно помнит тот день, когда впервые встретила Николаса… Джафара.
Дядя, очевидно, не ожидал от нее ответа, поскольку продолжал размышлять вслух:
— Этот Стерлинг… если мы в самом деле говорим об одном и том же человеке…
Постепенно задумчивое выражение сменилось гневным. Щеки Оливера покраснели.
— В таком случае он прекрасно осознает всю степень зла, которое причинил тебе. Любой англичанин, хотя бы в малейшей мере претендующий на благородство, зная, что он скомпрометировал молодую леди, обязан предложить ей защиту имени и, как правило, просит ее руки.
— Но он не англичанин, — едва слышно пробормотала Алисон. — И если бы хотел жениться, не стал бы молчать.
— Мне совершенно безразлично, чего он хочет! — взревел Оливер, вскакивая. — Клянусь Богом, он женится на тебе, даже если мне придется собственноручно тащить его к алтарю!
— Нет! — вскрикнула Алисон, словно раненое животное. Серые глаза тоскливо блеснули.
Дядя недоуменно уставился на нее.
— Да что же происходит, Алисон? Почему ты так его защищаешь? Этот человек терроризировал тебя… ранил Оноре… погубил твое доброе имя… репутацию. Не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы он ответил за все?
— Потому что, — заикаясь, пролепетала девушка, — французская армия отправится на поиски… и если его найдут, обязательно убьют ! Вот почему!
Оливер потрясение молчал. Слезы текли по лицу племянницы, искренние и горькие. Она, в отличие от других женщин, никогда не впадала в истерику, чтобы добиться своего, но сейчас…
— Пожалуйста, дядя, обещай, что никому ничего не расскажешь. Пожалуйста! Умоляю тебя, оставь все это.
Шагнув к Алисон, Оливер взял ее за руки и крепко сжал.
— Хорошо, девочка, — беспомощно кивнул он. — Если это так много для тебя значит, я согласен.
— Да, это очень много значит для меня.
Встреча с Эрве де Бурмоном была куда более болезненной и трудной. Алисон послала Чанда с запиской к полковнику, уведомляя о своем благополучном возвращении и прося его заехать при первой возможности. Потом она переоделась в лучшее платье и стала ждать. После стольких недель, проведенных в свободных простых восточных одеяниях, она чувствовала себя крайне неловко в нижних юбках с оборками, сорочке, панталонах и жестком корсете, обязательных для англичанки-аристократки. Однако ради Эрве она была готова даже на это.
