губу, которая всё ещё дрожит.
— Тебе нужно это сделать, Диксон. Ты не можешь позволить ему уйти. И я думаю, что в глубине души ты хочешь это сделать.
Слёзы снова блестят в её глазах.
— Ты хочешь. Поэтому ты сохранила эту папку на своём телефоне. Ты задокументировала то, что он сделал, и сохранила это, потому что знала, что это может понадобиться. На самом деле, нет, ты знала, что это должно быть использовано.
Диана снова начинает плакать, дрожащая в моих объятиях.
— Я не могу идти в полицию. Мой папа узнает...
— Ты права. Он узнает. И когда он узнает, он, вероятно, будет так же злой, как я. Но он любит тебя. И он поймёт, так же как и я, что ты ничего не сделала плохого.
Её зубы скрипят о её губу.
— Я его спровоцировала.
— Ты не провоцировала его. Ты рассталась с ним и сказала, чтобы он оставил тебя в покое. Он последовал за тобой на работу и напал на тебя. Всё, что тебе нужно сказать полиции. Поверь мне, никто не будет обвинять тебя или думать, что ты что-то сделала, чтобы вызвать то, что произошло.
— Его адвокат, если мы пойдём в суд. О боже. — Паника в её глазах. — Я не пойду в суд, Шейн. Я не буду давать показания.
— Сомневаюсь, что это вообще дойдёт до суда, — уверяю я её. — Я гарантирую, что он пойдёт на соглашение. Я жестом указываю на телефон, который я уронил в подстаканник. — У тебя есть фотографии. У тебя есть сообщения. Его собственные слова, признающие это. Это — выигрышное дело.
— Конечно, ты так говоришь сейчас, а потом, вдруг, год, или сколько времени это займёт, будет потрачено на разбирательство. — Она издает отчаянный звук в горле. — Я не хочу, чтобы он был в моей жизни больше.
— Я тоже не хочу, чтобы он был в твоей жизни, — говорю я мягко, касаясь её подбородка и заставляя её посмотреть на меня. — Но позволь задать тебе вопрос: хочешь ли ты, чтобы он нашёл новую девушку? Потому что, если его новая девушка рассердит его, и тогда он ударит её и оставит ей синяк?
Что-то вспыхивает в её глазах. Думаю, это гнев.
— Да, — подталкиваю я. — Хорошо. Злись, детка. Ей нужно злиться. — Ты не сделала ничего плохого. Ты не приглашала его. Ты не заслуживала этого. И тебе нужно сообщить об этом. Если ты это сделаешь, я обещаю, что пойду с тобой. Я отвезу тебя в полицейский участок в Хейстингсе прямо сейчас и не уйду от тебя. — Я глажу её щёку. — И если хочешь, я буду там, когда ты поговоришь с твоим папой. Но это не то, что можно замести под ковер и...
Я вдруг останавливаюсь.
— В чем дело? — спрашивает она.
— Вот почему ты хотела, чтобы я притворился твоим парнем, когда он появился в Медоу-Хилл, — понимаю я, тихо ругаясь. — Ты боялась его.
Я вдыхаю носом и пытаюсь успокоиться, потому что если бы Перси был передо мной сейчас, я бы рвал его глотку голыми руками.
— Ты должна была сказать мне, — говорю я грубо.
Она избегает моего взгляда. — Мне было стыдно.
— Тебе нечего стыдиться.
— Я та девушка, которую ударил парень. Это жалко.
— Диана, хватит. Я понимаю, что это эмоции, но когда ты сможешь взглянуть на это со стороны, ты поймёшь, что это не то, кто ты есть. В тебе нет ничего жалкого, и никогда не будет.
— Обещаешь?
— Обещаю. И я обещаю поддерживать любое твоё решение, даже если я с ним не согласен. Сказав это… — Я беру её за подбородок, заставляя её посмотреть мне в глаза. — Могу я отвезти тебя в полицейский участок?
Её губы снова начинают дрожать.
Потом она кивает.
Глава 41
Диана
Ты человек?
Отделения полиции действительно ужасны. И не только потому, что там пахнет несвежим кофе, а флуоресцентные лампы вызывают мигрени. Они заставляют тебя чувствовать себя виноватым, даже если ты ничего не сделал. Это иррациональная реакция, я понимаю, но я не могу избавиться от чувства, что все вокруг меня осуждают, пока я провожу своё воскресенье в полицейском участке в Хастингсе.
Мне приходится несколько раз повторять своё заявление. Детектив, который занимается моим делом, печатает все фотографии и текстовые сообщения из моего телефона, затем сообщает, что им нужно будет связаться с моим оператором связи и проверить данные с их стороны тоже. Временные метки и тому подобное. Она говорит, что они сделают то же самое с телефоном Перси, как только получат на него ордер, и что они планируют привезти его в участок сегодня вечером.
Я планирую уехать до того, как это произойдёт. Мысль о встрече с ним вызывает у меня тошноту. Да, я сталкивалась с ним всё лето. Но это другое. Это как если бы у нас был шкаф, полный скелетов, и мы оба согласились его запереть. А потом, без его разрешения, я открыла этот шкаф и осветила то, что он сделал.
Перси не будет рад, и я думаю, что детектив Вендт это понимает, потому что она также советует мне получить судебный запрет на него. А это значит, что мне нужно будет повторить историю ещё одному офицеру и сделать ещё одно заявление. Когда это произойдёт, мой папа наконец-то приедет.
Не знаю, как Шейн достал его номер, но когда папа присоединяется к нам в участке, он говорит, что это Шейн ему позвонил. Как и обещал, Шейн не оставил меня ни на минуту весь день.
Полицейские сказали, что я могу нанять адвоката, но я не хотела ждать часами, пока адвокат моего папы появится. Кроме того, моё заявление на сто процентов правдиво. Если адвокат Перси захочет извратить мои слова позже, пусть так и будет. Я найму адвоката, когда мы перейдём к следующему этапу. По словам детектива Вендт, это всё пока что на стадии предварительных разбирательств. Она очень милая, и на её лице была искренняя симпатия, когда я объяснила, почему я ждала
