всё… Хотя, кто будет выносить венец?.. Принцесс почти не осталось. Тура куда-то пропала, Сумон исчезла…
Перегородка отодвинулась, и вошёл Элса, похожий на тюремного священника, провожающего приговорённого на казнь.
— Пора, госпожа… — сообщил он.
— Мгновение… — ответила я и на несколько секунд нырнула за ближайшую ширму, чтоб надеть под верхнее платье потайную кобуру с «оленебоем» и пояс с пристёгнутым к нему Налорантом. Теперь мне не страшно было взойти даже на эшафот.
В сопровождении Вим и Элсы я вышла из зала со смутным ощущением, что уже никогда не вернусь сюда. В галерее ко мне присоединились Тахо, Эдриол и князь Чес. С этой маленькой свитой я и прошла по мрачным, гулким коридорам и залам Дворца в тот небольшой зал, где собрались придворные. В первый момент меня ослепило яркое разноцветье их нарядов, но потом я увидела их одинаково холодные, непроницаемые лица, и мне стало немного не по себе.
— Его ещё нет, — упавшим голосом шепнул мне Элса.
Кристофа действительно ещё не было. Помост в глубине зала выглядел удручающе пустым без убранного с него трона.
— Может, он передумал? — раздалось рядом шипение и, обернувшись, я узнала Энию.
— А если нет? — поинтересовалась я довольно прохладным тоном.
В её глазах мелькнула ненависть, и она отошла.
— Куда он уехал? — обратился ко мне Чес. — Может, за ним послать?
— Разве уже полдень? — спросила я. — В полдень он будет здесь.
— Подождём… — согласился он и встал, словно прикрывая меня от недоброжелательных взглядов своих сородичей.
Где-то совсем близко раздался шум.
— Что это такое? — насторожился Элса.
Вим тревожно взглянула на нас, и пошла к выходу, но ей навстречу уже пробирался через толпу князь Приимок. Когда они подошли к нам, он отчеканил:
— У ступеней дворцовой лестницы собралась толпа, предводительствуемая жрецами. Они требуют пустить их на церемонию.
— Ни в коем случае! — отрезал Чес, но Элса покачал головой.
— Мы не можем отказать жрецам. Церемония будет объявлена недействительной.
Чес обернулся ко мне. Я кивнула.
— Только жрецов! — приказал он. — Остальные пусть ждут внизу.
Приимок повернулся и начал пробираться обратно.
— Церемония, итак, будет недействительной, — рядом снова возникла Эния. — У нас не осталось принцесс. Заботами короля.
— Вас это не касается! — зашипела Вим, оттесняя миниатюрную вдовствующую королеву.
В это время в зале поднялся какой-то непонятный ропот, и в дверях появились балары, одетые в фиолетовые тоги, украшенные причудливыми и жуткими пряжками-масками.
— Они из Четвёртого храма, Храма Тьмы… — произнёс Чес, закрывая меня уже от них.
Среди вошедших я сразу же заметила огромную чёрную фигуру Касу. Впрочем, я узнала бы его, будь он любого другого цвета. От него исходила леденящая волна зла и ужаса. Тахо испуганно прижался ко мне, а Эдриол схватился за свой меч, которому доверял больше, чем пулемёту. Я не чувствовала страха. Вместо него я неожиданно ярко ощутила мягкую защитную ауру, окутывающую не только меня, но теперь и моих друзей. На какой-то миг я встретилась глазами с баларом-меланистом, но не увидела в них ничего, кроме холодного любопытства. Он всё ещё был уверен в себе.
Шум вдруг стих, и придворные шарахнулись в стороны. Из-под тог жрецов появились короткие дула автоматов, направленные на Чеса, прикрывающего меня. Тут же рядом с ним встала Вим, но ясно было, что они не смогут защитить нас.
— На помост! — зашептал Элса. — Жрецы не посмеют покуситься на вас, если вы будете там.
— На помост может подняться только король! — закричала Эния, раскрывая наше намерение перед врагами.
Раздался отчаянный вопль, и Вим вцепилась длинными когтями ей в лицо. Тут же Эдриол толкнул меня назад, а Чес — в сторону помоста. Их мечи выглядели беспомощно и трогательно, но пренебречь их героизмом я не могла. К тому же Элса схватил меня за руку и, прикрывая собой, потащил к помосту. Дула пулемётов дёрнулись за нами, но неожиданно послышался вскрик, и один из жрецов рухнул как подкошенный. За ним последовал второй, третий… Вскочив на возвышение, я обернулась и увидела Тахо, прицельно лупившего из своего дамского парализатора. Сбитые с толку отсутствием грохота и огня жрецы растерялись, что и дало Тахо возможность в считанные секунды присоединиться к нам.
Касу всё это время держался в стороне, видимо, наблюдая за происходящим и не имея намерения принять в этом участие. Теперь он смотрел на меня с какой-то неприятной издёвкой. Его собратья прошли мимо замерших в испуге аристократов и остановились перед помостом. Один из них, длинный и худой выступил вперёд и гневно зашипел:
— Вы осквернили королевское место и потому умрёте! Только король мог бы снять с вас грех, свершив коронацию, но это невозможно, поскольку в королевстве не осталось ни одной принцессы королевской крови. Элса, ты можешь подниматься туда ради церемонии и потому на тебе нет вины. Спустись вниз, оставив там эту человеческую женщину и маленького зверя.
— Нет! — воскликнул Элса, вставая между мною и жрецами и лихорадочно пытаясь затолкнуть хвостом себе за спину Тахо, пришедшего от стрельбы в такой азарт, что длинный жрец, сам того не ведая, подвергался опасности получить короткий, но болезненный паралич.
— Ты умрёшь! — произнёс жрец.
— В таком случае, вам придётся убить и меня! — заявил Чес, направившись к нам.
— Массовое самоубийство! — философски изрёк Тахо, проверяя уровень заряда на своём парализаторе.
Князь был уже в двух шагах от помоста и явно собирался на него подняться, когда в оглушительной тишине вдруг прозвучало резкое и повелительное:
— Чес!
Меня смутило, что голос раздался не от входных дверей, а от того прохода, откуда вошли мы. Взглянув туда, я увидела Кристофа, а, увидев его, со всей отчетливостью поняла, что сейчас произойдёт дуэль. Элса тихо застонал, заметив, что король одет не по этикету. Он был не прав, потому что одежда Кристофа соответствовала обычаю, но обычаю самого Кристофа. Перед дуэлью он облачился в то, что было ему привычным и удобным: синие джинсы с широким металлическим поясом, тонкий чёрный свитер и начищенные до блеска сапоги. Его волосы были собраны сзади в волнистый хвост, а в руках, затянутых в перчатки, он держал Экскалибур.
— Вам нечего делать там, князь, — продолжил он, и, не обращая внимания на ропот шокированных его видом придворных, подошёл к жрецам. По пути он взглянул на меня: — У тебя всё в порядке?
— Как всегда, — улыбнулась я.
— О’кей… Итак, в чём дело? — спросил он жрецов, встав под дулами автоматов. В его голосе явно звучал сарказм. — Какие-то проблемы?
— Вы не можете короновать эту женщину! — заявил жрец. — Вы вообще не можете никого короновать! У вас нет
