оба пистолета. Он был окружен пламенем. Все орудийные порты были в огне, и единственным выходом из каюты была дверь, а у него оставалось всего два выстрела.
В помещение вбегали новые пираты с оружием наготове и сверкающими тесаками в руках. Джордж мог видеть их через открытую дверь. Он почувствовал странное спокойствие, охватившее его. Он шагнул вперед, когда ворвался первый разбойник, крупный бородатый мужчина в треуголке набекрень, и Джордж выстрелил ему прямо в лицо.
Из проема пираты прекратили атаку. В дверь просунули пистолет, и он выстрелил со вспышкой, едва различимой в окружавшем его ярком пламени, и Джордж почувствовал, как пуля пробила ему плечо. Боль была невероятной. Он почувствовал, что его рука ослабла. Он отбросил разряженный пистолет здоровой рукой и взял заряженный из ослабленной руки.
Еще один пират втиснулся в каюту, и Джордж выстрелил ему в живот последним выстрелом. Пират с криком упал разбитым лицом вперед, а позади него вся дверь была забита стрелковым оружием, пистолетами и мушкетами, направленными на него. Джордж опустил руку и стал ждать. Вот на что похожа расстрельная команда, подумал он. Вот на что похожа смерть.
Пираты выстрелили все одновременно, и Джордж почувствовал, что его отбросило назад, как будто его ударили полудюжиной кулаков одновременно. Он почувствовал твердую палубу под собой, жжение пламени у своего лица, но сам он не горел. Ему было тепло, но он не горел.
Он слышал крики вокруг себя и треск пламени, но все это слилось в один ровный шум. Он почувствовал под рукой что-то мокрое и липкое и с некоторым удивлением понял, что это кровь, его собственная кровь, вытекающая из его ран на палубу.
«Я же не смогу жить без крови», - подумал он, и в этот момент понял, что он на самом деле теперь вообще не будет жить, что он сейчас вот-вот умрет, и что это не так уж и плохо.
«Боже мой, Боже мой! Прими меня в свои руки!»
Он противостоял им всем, своему отцу, пиратам. Он стал таким же смелым мужчиной, каким был Марлоу, и с этой мыслью, и с тонкой улыбкой на губах Джордж Уилкенсон умер. Его душа взлетела в небо и куда она попадет - в рай или в ад ему было все равно...
Глава 35
Ад был готов к их приему. Жан-Пьер Леруа сделал уже все приготовления.
Он выбрался из трюма, его ботинки стучали по лестнице, голоса пели в его голове. Он был готов отправить Барретта в смертельный путь. Он сам был готов у этого путешествия, если он должен будет туда пойти, то он пойдет.
И не только. Они все пойдут вместе с ним, все те мужчины, которые сейчас лежали, растянувшись на палубе и храпели, как свиньи в эту ночь, когда его враги пришли за ним. Он понял это только сейчас. Это дало ему ошеломляющее чувство покоя. Момент чистой ясности. Все они должны умереть. Он знал, что так будет правильно.
Он прошел через две палубы, по привычке, пригибаясь, пока не вспомнил, что палубы этого нового, более совершенного «Возмездия» достаточно высоки, чтобы он мог идти почти во весь рост.
Он шагнул вперед более целеустремленно. Его нога наткнулась на что-то мягкое, и он споткнулся, а куча дерьма на палубе застонала, перевернулась и пробормотала: — Смотри куда наступаешь, тупая задница.
— Cauchon !— закричал Леруа и плюнул на человека у своих ног, но тот уже снова заснул. Леруа уставился на груду человеческих останков, едва различимую во мраке. Все они получат свою награду, каждый свою. Об этом ему сказали голоса.
Он нашел лестницу на верхнюю палубу, и забрался на шкафут. Ночь была темной, и дым от разрушений, которые он учинил, все еще висел в воздухе. Он обошел множество спящих мужчин и поднялся на квартердек, где, к своему раздражению, обнаружил еще больше мужчин, бесчувственно растянувшихся там, где они упали, некоторые обнимали мешки с краденым, как женщин.
Он сплюнул на палубу и посмотрел вперед, вверх по течению. Барретт придет за ним, он знал это. Голоса шептали ему об уничтожении его врага. Он еще не мог его видеть, не мог разглядеть никаких признаков темных парусов на фоне темного неба, но все же знал, что он там.
Его взгляд переместился с черноты реки на далекий берег. Свидетельства его гнева и силы все еще горели в местах, расположенных на расстоянии нескольких миль друг от друга. Он переводил взгляд с одной своей работы на другую, поворачиваясь к корме, когда рассматривал дела своих рук
И тут что-то привлекло его внимание, что-то яркое. Сто футов воды отделяли «Возмездие» от старого, заброшенного корабля, который в последний раз носил это имя. Свет лился из последних кормовых портов старого «Возмездия», тех, что открывались в большую каюту. Он сделал шаг вперед, уперся руками в перила и покосился на свою прежнюю команду.
Возможно, в каюте кто-то был, кто-то с фонарем. Но свет был ужасно ярким, ярче любого десятка фонарей. И как раз в тот момент, когда его осенила ужасная мысль, что корабль может загореться, одно из огромных орудий выстрелило, громоподобный звук расколол ночь. Старый «Возмездие» затрясся от отдачи.
— Merde! — крикнул Леруа и ударил кулаком по перилам. Теперь он увидел языки пламени, вырывающиеся из орудийных портов, услышал потрескивание огня, пожирающего обшивку корабля. Какой-то идиот устроил пожар, и теперь вся огромная каюта пылала. Было уже слишком поздно, чтобы остановить его.
Бесформенные груды хлама и волос, которые когда-то были пиратами, спящими на открытой палубе нового «Возмездия», ожили, вскочив на ноги, с обнаженными тесаками и пистолетами. Они привыкли мгновенно просыпаться и идти прямо в бой, а звук большого орудия был их сигналом. Они толпились вдоль поручней, выкрикивая непристойности, высказывая громкие предположения, наблюдая, как их старый корабль охватывает пламя.
— Merde! — снова закричал Леруа. Его не особо заботил старый корабль, но существовала опасность, что огонь перекинется на новое «Возмездие». И даже это не слишком беспокоило его, как то, если бы Барретт оказался на борту.
А потом откуда-то из пламени он услышал звук выстрела. Не пушку, а что-то поменьше, мушкет или пистолет. Он склонил голову к огню и услышал еще два выстрела в быстрой последовательности, потом еще один, а потом целый залп.
Пираты кричали, бегали по палубе старого «Возмездия». Он не мог их видеть, было слишком темно, и яркое пламя резало ему глаза, но он достаточно отчетливо слышал
