вменяемой. Когда она родила, то находилась в нашем роддоме и через два дня странным образом исчезла, хотя все её вещи остались нетронутыми, а на улице зима, – он немного помолчал и добавил.– Две женщины видели, как за ней пришёл мужчина из стены… они были жутко напуганы. У одной даже молоко пропало… это похоже на бред сумасшедшего, но это зафиксировала камера наблюдения, так как это была не просто палата, там лежали жены местных предпринимателей.
Варшавский достал сигареты и закурил:
– Муж одной из девушек установил там видеонаблюдение, так пёкся за свою ненаглядную, а женщина, которая пропала, была свидетелем убийства своего богатого мужа, короче всё так запутано… у меня осталась одна вещь…
– Здравствуйте, Клавдия Петровна, – обратился Варшавский к женщине намного старше себя, которая внезапно вошла в незапертую дверь, – к нам тут человек из ФСБ приехал, и я посоветовал ему поговорить с вами об одном деле.
– Приятно познакомиться, – Андрей поднялся со стула, предлагая ей сесть и, обратившись к Варшавскому, спросил, – о какой вещи вы говорите, Альберт Натанович?
Главврач посмотрел на Клавдию Петровну, потом подошёл к сейфу и долго мучился с замком. Когда же он открыл его. То начал рыться в бумагах и вскоре извлёк с самого дна обычную тетрадку в клетку, пожелтевшую от времени, – Почитайте, может это вам поможет… дело в том, что я прочёл, что там написано, – он понизил голос почти до шёпота, – и вы почитайте… это не бред сумасшедшего.
Комисаров взял тетрадь и положил её в папку.
– Клавдия Петровна, проводите Андрея Сергеевича в архив и попутно ответьте на его вопросы, вы что-то вспомните по 72-му году? – Варшавский допил свой чай, – я понимаю, это не просто…
– Альберт Натанович, – мягко прервал его Комисаров, – я поговорю с Клавдией Петровной, и если что зайду ещё.
– Конечно. – Главврач поднялся из-за стола, Андрей заметил, как он нервничает. Вынув платок, он протёр покрывшееся капельками пота лицо и проводил Клавдию Петровну с Комисаровым до двери.
Андрей следовал за этой женщиной и всё думал о том, что рассказывал ему Варшавский. Конечно, в такое может поверить либо сумасшедший, либо… тот, кто сам умеет проходит сквозь миры. Но кто это был, наверняка, Философ, что-то давно я не слышал о нём, волчий выкормыш.
– Андрей Сергеевич, – Клавдия Петровна открыла свой кабинет, – здесь архив ещё с незапамятных времён, – она рассмеялась, – какой год вас интересует?
Комисаров удобнее устроился на мягком крутящемся стуле и, раскрыв свою папку, достал свидетельство о рождении Зверевой Натальи. Что у вас есть по 1972 году. Кто у вас там родился 1 сентября? Мать Зверева Виктория Анатольевна 1947 года рождения, отец – Зверев Алексей Иванович 1943 года рождения.
Клавдия Петровна стала рыться в ящиках и вскоре выудила толстенную папку.
– Рождаемость тогда была на уровне, она взвесила в руке папку похожую на фолиант и положила на стол, подняв небольшое облачко пыли.
– Мне известно, что они не настоящие родители этой девочки, – Комисаров спокойно взял за руку Клавдию Петровну, – скажите мне, что вам известно об её рождении, это без протокола, просто у меня есть подозрения, я не могу рассказать всю суть дела, это в интересах следствия. Обычный тест на ДНК… простой тест, – Андрей покачал головой, – мне известно наверняка, что у Наташи были другие родители. Вы можете быть откровенной, поверьте, вам ничего не угрожает, если всё мне расскажете, – Андрей, как мог, использовал свой дар убеждения.
Клавдия Петровна приподняла левую бровь и странно посмотрела на него.
– Я не понимаю, о чём вы?
– Вы знаете, я ведь ваш коллега, врач, я военный психолог, поэтому легко вижу, когда мне что-то не договаривают, – блефовал Комисаров.– Я же сказал без протокола, а вы явно не хотите что-то говорить. За этой девочкой, – он взял в руки документы Натали, – охотятся серьёзные люди, и её жизни угрожает опасность, если я почувствую ложь, а для этого мне не нужен детектор лжи, мы будем разговаривать не здесь, – он обвёл взглядом стены архива и добавил, – а в другом месте.
Клавдия Петровна, побледнев, опустилась на стул.
– Вы один из них…
– Не понял? – Андрей не сразу сообразил, о чём она говорит, – один из кого?
– Я расскажу, не знаю почему, но моя вина лишь в том, что эту девочку я отдала на воспитание семье у которой умер ребёнок. – Она опустила глаза, – в действительности, Виктория Зверева потеряла своего ребёнка, тоже девочку, а эту малышку, которую нашла именно я, подбросили к дверям роддома, как раз в моё дежурство, никто не знал, кроме медсестры и акушерки, но их уже нет в живых, столько лет прошло. Я знаю, что она не такая, как обычные дети, в её глазах был свет, и она так смотрела на меня, словно хотела, что-то сказать, завёрнута она была в странную ткань, а на шее у неё имелся медальон…
– Клавдия Петровна, а почему вы столько лет молчали об этом? – внезапно спросил Комисаров, – ведь это странное происшествие… у вас остались эти вещи? Вещи малышки? – на его слова женщина кивнув, сообщила, что хранила их дома все эти годы.– И кто ещё интересовался рождением Натали?
– Теперь ее звать так? – Клавдия Петровна улыбнулась так, словно её озарило счастье, – приходили люди, похожие на вас, но я им, ничего не сказала. Хотя они обладали сильным гипнотическим воздействием, они могли причинить ей зло, не знаю почему, но я каким-то образом почувствовала это…
Андрей видел, что она обладает каким-то шестым чувством и благодарил судьбу, что Клавдия Петровна открылась именно ему.
– Мы сейчас же едем к вам, и вы передадите вещи Зверевой, – он взял в руки бумаги Натали и направился к выходу, – мне пора возвращаться.
Клавдия Петровна, сама не понимала, но почему-то верила этому человеку, она всегда могла отличить плохих людей от хороших, это был её, так сказать, дар. Комисаров хотел попрощаться с Варшавским, но тот был в операционной. Солнце быстро садилось, Андрей знал, что не может ждать рассвета, но Боже, как ему хотелось увидеть дочь. У него даже не было её фотографии. Не сейчас, одёрнул он себя – сейчас, прежде всего дело. Так было всегда, даже когда он работал следователем, и теперь, когда стал обыкновенным волшебником. Да только как быть с машиной, думал Андрей и решил воспользоваться такси, не хотел он полностью раскрывать себя перед этой женщиной.
– А кем вы работаете в роддоме? – поинтересовался он.
– Я анестезиолог, – улыбнулась Клавдия Петровна, а вы мне кое-кого напомнили.
– Я? – удивлённо приподнял брови Комисаров, – интересно.
Перед ними остановилось жёлтое такси. Клавдия Петровна назвала адрес водителю, и они двинулись в темноту улицы. У Андрея защемило в сердце, хоть многое в городе изменилось, но он так соскучился по родному Красноярску. Больше огней, что ли стало, машин много и все иномарки почти, магазины вереницей выстроились на тротуарах.
– Я помню лет 8—10 назад, следователь у нас в следственном комитете работал, очень на вас похожий был, не помню только, как звали его.
Андрей немного смутился, потому что не хотел, чтобы его кто-нибудь узнал здесь. Весь оставшийся путь, он предпочёл молчать и продумывать, как поскорее закончить дело Наташи и вернуться домой. Домой, он усмехнулся своим мыслям, теперь чужое измерение, где всё перевёрнуто с ног на голову… стало ему роднее, чем место, где он прожил столько лет. Комисаров вспомнил о дочке и решил, когда битва закончится, обязательно вернётся за ней, за всё это недолгое время он очень соскучился.
Вскоре они оказались в небольшом доме Клавдии Петровны, Андрею всегда нравились старинные деревянные дома. Во дворе цвели бархотки, астры, наполняя воздух травянистым пряным запахом. Весёлая дворняга дружески облаяла пришельца, но обнюхав, решила, что опасного в нём ничего нет. Комисаров отказался от чая. Время неумолимо неслось против него, и он мог применить заклятие возврата в прошлое, но опасался, что
