этой неудачи – жить не на коленях, а стоя гордо вровень со своим победителями.
Ключевой фразой в этом послании, адресованном всем дипломатическим представителям России за границей, были слова (а депеша написана на французском): «La Russie se recueille». Их переводят обычно, как «Россия сосредотачивается», «Россия собирается с силами».
Пока же следовало обеспечить мирное сосуществование всех европейских государств. «Менее чем когда-либо в настоящее время в Европе допустимо забывать, что правители равны между собой и что не размеры территорий, а святость прав каждого из них лежит в основе тех взаимоотношений, которые могут между ними существовать». Только взаимное уважение правителей друг к другу обеспечит в будущем мир в Европе.
«Объединившиеся против нас государства выставили лозунг уважения прав и независимости правительств.
Мы не претендуем на то, чтобы вновь приступить к историческому разбору вопроса о том, в какой мере Россия могла создать угрозу тому или иному из этих принципов.
…Мы хотим оставаться при убеждении, что державы, провозгласившие эти принципы, делали это честно, вполне добросовестно и с искренним намерением применять их в любых обстоятельствах».
Именно бесцеремонное вмешательство во внутренние дела России государств, мнивших себя великими, привело к унижению нашей страны в Крымской кампании. Эта же участь грозит и другим странам, прозорливо предсказывал Горчаков.
Не пройдет и полутора десятилетий после появления этой циркулярной депеши, как ради объединения Италии и Германии будут растоптаны свободы многих небольших европейских государств, а такие крупные державы, как Австрия и Франция, недавно оскорблявшие Россию, сами испытают неслыханное унижение – будто над ними вершится высший, Божий суд. Не гнев России их наказал и даже не ее «сердитость», а попираемая ими механика государственных отношений теперь сыграла против них. Ставившие сети в сети же и попались. Их постыдная победа над Россией научила ту же Пруссию, соблюдавшую нейтралитет в Крымской войне, нанести такой же коварный удар и Австрии, и Франции.
Их разгромные поражения в 1866 и 1870–1871 гг. и позволили России избавиться от ограничений, наложенных на нее в 1856 г. Все свершилось само собой, по промыслу Божьему и без участия России. Она не вмешивалась в непрестанную борьбу западных держав между собой. Соблюдала нейтралитет, проводила самостоятельную политику. Она даже не сердилась, она собиралась с силами, вновь став к середине 1870-х одной из великих держав Европы.
Железом и кровью
1862 г.
Железо колет и режет. Липкая, загустевшая кровь склеивает. В трех войнах немецкие солдаты кололи и резали врагов. Пролитая кровь склеивала завоеванные территории, соединяя их в империю – Германский рейх.
Государства создаются не речами и чернилами – железом и кровью. Человек, сказавший это, знал, что говорил. Распавшиеся много веков назад немецкие земли он объединил, заложив основы величия Германии в конце XIX в. Того величия, которое обрекло ее монарха на необдуманные шаги и предопределило ее трагедию и падение в XX в. Но Бисмарк, подлинный творец Германской империи, уже не мог знать этого, и не он был виновен в той политике, которую повели в первой половине XX в. наследники Железного канцлера.
Отто фон Бисмарк (1815–1898) умер в преддверии XX в., «века революций», словно не желая видеть это страшное столетие. Многие становятся консерваторами к концу жизни, Бисмарк был им с молодости. Ему не пришлось отказываться позднее от своих былых убеждений – сжигать все, чему прежде поклонялся. Он всегда был сторонником прусской монархии и делал все для ее укрепления. Больше всего в жизни он ненавидел революцию, ведь он надолго запомнил «постыдный» 1848 год, год Мартовской революции в Пруссии.
В сентябре 1849 г. он писал жене, Иоганне, после посещения кладбища Фридрихсхайн в Берлине: «Даже мертвым я не мог простить, мое сердце обливалось горечью, когда я видел это идолопоклонство, могилы этих преступников, где любая надпись на кресте восхваляет “свободу и право”, словно в насмешку над Богом и людьми» (в марте 1848 в парке Фридрихсхайн были похоронены две с половиной сотни повстанцев, павших на баррикадах).
Бисмарк выступает в парламенте. Политическая карикатура второй пол. XIX в.
Ненависть к 1848 г. не покидала Бисмарка всю жизнь. На то были не только политические расчеты, но и личные причины. Годом ранее провинциал Бисмарк был избран в Соединенный ландтаг Прусского королевства и быстро привлек к себе внимание как человек ультраконсервативных взглядов. Однако Мартовская революция, казалось, оборвала его карьеру. «С израненным сердцем я вернулся в Шенхаузен», – вспоминал он впоследствии.
В поместье Шенхаузен, близ Магдебурга, Бисмарк и появился на свет 1 апреля 1815 г. В семье было шестеро детей, из которых, кроме Отто, выжили лишь его старший брат Бернгард и сестра Мальвина. Рослый и крепкий Отто был весь в отца, Фердинанда фон Бисмарка. В марте 1847 в письме к своей невесте Иоганне фон Путткаммер он признался, что горд «теми раз и навсегда заведенными порядками в доме, где мои предки веками жили, появлялись на свет и умирали в одних и тех же комнатах».
От матери, урожденной Вильгельмины Менкен, дочери прусского чиновника и ученого, Отто унаследовал интерес к умственному труду, трезвый рассудок и пылкое честолюбие, позволившее ему вырваться из привычного сельского круга жизни.
В июле 1847 г. Отто женился, обретя в Иоганне друга: она умела поразительно гибко приспосабливаться к нервической натуре мужа и помогла ему состояться как политику.
Дни роковых событий одних политиков истребляют, других порождают, и колесо Фортуны, возносящее одних и свергающее других, крутится все быстрее.
Казалось, Мартовская революция покончила с прусскими реакционерами. Пришел ноябрь. Состоялся государственный переворот. Генерал Фридрих Врангель, счастливый однофамилец несчастного барона Петра Николаевича Врангеля, русской революцией сметенного, ввел войска в Берлин и немецкую революцию подавил.
Самое деятельное участие в этих событиях принял молодой, энергичный Бисмарк. Впрочем, от короля Фридриха Вильгельма IV он не дождался награды – министерского поста. Зато в прусском ландтаге получил возможность громко напомнить о себе.
Так, выступая с пространной речью в начале декабря 1850 г., он категорично поддержал только что подписанное Ольмюцкое соглашение, временно примирившее Пруссию с Австрией, недовольной попытками Пруссии объединить все мелкие немецкие княжества под своей эгидой. По словам Бисмарка, отныне «государственный эгоизм, а не романтика» должен стать основой прусской политики.
Блестящее ораторское искусство и непреклонная воля молодого Бисмарка сослужили ему добрую службу. Король решил использовать его на дипломатическом поприще. В апреле 1851 г. Бисмарк отправился во Франкфурт-на-Майне, став прусским посланником при общегерманском Национальном собрании.
От решительного и даже скандального Бисмарка требовалось прежде всего, чтобы он мешал Австрии доминировать в Германском Союзе. Два крупнейших
