class="p1">— Значит, шестнадцать?
— Надо складывать?
Он еще пожалеет об этом. Возможно, уже жалеет.
— Да, складывать.
— Ясно. В таком случае, у меня шестнадцать. — Я показываю ему карты.
Он кивает в знак согласия.
— Выигрывает тот, чья сумма окажется ближе всего к двадцати одному, когда все игроки сделали свой ход.
— Какой ход? — Сдерживаю усмешку, когда он откидывает голову назад, раздраженно глядя в потолок.
— Ход, который я пытаюсь объяснить, Ава.
— А, ладно. Объясняй.
Он снова опускает голову и устало выдыхает. Определенно, сожалеет об этом. Бьюсь об заклад, он жалеет, что не выбрал вариант «упиваться мной».
— Итак, у тебя шестнадцать, и тебе нужно как можно ближе подойти к двадцати одному, не перебрав. Перебор означает больше двадцати одного. Поняла?
— Поняла.
— Хорошо. Сейчас у тебя шестнадцать — недобор, а значит, я сдаю тебе еще одну карту. Поняла?
— Поняла.
Он пододвигает ко мне еще одну карту, и я украдкой беру ее, будто он еще не знает, что я держу в руке.
— Что у тебя?
— Король. — Я не карточный гений, но знаю, что у меня перебор. Бросаю карты на пол. — Я не хотела брать еще одну карту.
— Ты не можешь остановиться на шестнадцати, Ава.
— По крайней мере, у меня не был бы перебор!
— Нет, но, скорее всего, я побил бы твои шестнадцать, так что, могла бы рискнуть.
Джесси переворачивает свои карты, показывая валета и даму.
— Двадцать, — быстро подсчитываю я.
— Правильно. И я выиграл. — Он собирает карты в колоду и снова начинает тасовать. — Поняла?
— О, я надеру тебе задницу, Уорд. — Я потираю руки и устраиваюсь поудобнее.
Он улыбается моей уверенности, вероятно, думая, что я заблуждаюсь. В конце концов, Джесси Уорд великолепен во всем.
— Нам нужно поговорить о ставках, детка. (прим.: игра слов — на английском steak (стейк) и stake (ставка) звучат одинаково)
— Я не голодна, спасибо. Ты уже достаточно накормил меня сегодня.
Джесси снова откидывает голову назад, разражаясь смехом. Я пытаюсь сохранить серьезное выражение, но я так люблю, когда он смеется.
— Я имею в виду то, на что мы будем играть. — Зеленые глаза останавливаются на мне. — Боже, я чертовски тебя люблю.
— Знаю. На что играем? — Эта игра мне нравится все больше и больше.
— Сколько на тебе предметов одежды? — Его глаза пробегают по моему телу, будто он подсчитывает в уме.
Игра в карты теперь не кажется такой уж плохой идеей.
— Три. Платье, бюстгальтер и трусики. О, и обувь, так что, — пять. — Указываю на шлепанцы.
— Сними шлепанцы, — командует он. — На мне два.
Он указывает на футболку и шорты.
— А боксеры?
— Слишком большое препятствие, — небрежно бросает Джесси, сдавая нам по две карты. Я абсолютно точно знаю, к чему это ведет. Полное отсутствие препятствий.
— Первый, кто разденется догола, проиграет, — ухмыляется он. — Победителю достается власть.
Я ахаю от его веселого выражения лица.
— Что случилось с «где угодно и когда угодно»?
— Я веду себя разумно. — Он пожимает плечами, кивая на мои карты. — Не дави. Я всегда могу отказаться от своего предложения потенциальной власти.
Осторожно беру карты и подношу их близко к лицу. Джесси уверен в себе, как и всегда, оставляя мне дополнительный предмет одежды.
— Нет ничего разумного в том, чтобы торговаться за власть в наших отношениях. — Опускаю взгляд на карты, и вижу две семерки. — Еще карту.
Продолжая ухмыляться, он протягивает мне карту.
— Все это часть нашей нормальной жизни, леди. Вот, держи.
— Спасибо, — отвечаю вежливо, поднимая с пола карту и присоединяя ее к остальным. Восьмерка. Я драматично фыркаю и бросаю их между нами. — Перебор, — ворчу я.
Он улыбается и переворачивает свои карты, показывая валета и девятку.
— Думаю, я остановлюсь на этом, — рассуждает он. — Ты проиграла.
Я качаю головой, наблюдая, как он опускает карты и медленно ползет ко мне, в его глазах пылает восторженное намерение. При виде его крадущейся фигуры, сердцебиение учащается, и когда он оказывается совсем близко, медленно поднимает руки к моему затылку.
— Давай избавимся от платья, — шепчет он, развязывая узел на шее. — Встань.
Заставляю себя встать, когда все, чего мне хочется, — рухнуть на спину и позволить ему взять меня здесь и сейчас. Пусть оставит власть себе. Мне она не нужна. Никогда. С наполненными вожделением глазами смотрю, как он берется за подол платья и поднимается вместе с ним, снимая его с меня и отбрасывая на диван.
Наклонившись ко мне, Джесси кусает меня за мочку уха.
— Кружево, — бормочет он, овевая кожу легким дуновением горячего дыхания.
Я напрягаюсь, несмотря на все усилия, но он просто оставляет меня стоять, распираемую желанием, и снова садится на задницу.
— Садись.
Закрываю глаза и собираюсь с чувствами. Нужно быть сильной, потому что для него это действительно игра. Я снова сажусь, оставшись лишь в кружеве, и, как настоящая соблазнительница, какой и являюсь, широко раздвигаю ноги и откидываюсь на руки. Если он собирается играть в игры, то и я тоже.
— Сдавай снова, Лорд.
Понимающая улыбка, которая расцветает на его красивом лице, указывает на понимание того, что я делаю. Его искусительница оправдывает свою репутацию. Он сдает карты, я осторожно их смотрю, а затем сразу же заявляю, что больше брать не намерена. Он задумчиво кивает и переворачивает свои карты. У него девятка и дама.
— Мой ход. — Он смотрит на меня, и я ухмыляюсь, дерзко бросая своих двух королей, прежде чем вскочить на четвереньки.
Оседлав его бедра, хватаюсь за подол его футболки.
— Снимай футболку, — шепчу я, потянув ткань вверх.
Джесси охотно поднимает руки, и я, избавившись от футболки, со вздохом наклоняюсь, чтобы поцеловать его в грудь.
— Ммм, твердый. — Коварно ерзаю у него на коленях, вырывая из него резкий вдох, но затем сползаю с его колен и возвращаюсь на свое место на ковре. — Один — один.
Совершенно очевидно, что он борется с желанием повалить меня на ковер. Я могу судить об этом по осторожному касанию его руки к паху и сурово закусанной губе. Он так сосредоточен, и мне это очень нравится. Вид тоже становится лучше с каждой выигранной мной раздачей. Еще одна, и он мой, власть и все такое.
Джесси снова сдает карты, и я подхватываю свои, быстро подсчитывая сумму — четырнадцать.
— Еще карту, пожалуйста. — Жестом прошу дать мне карту. Двойка. Итого: шестнадцать. Черт, я, правда, не знаю, что теперь делать. — Пас. Больше не надо!
Джесси с улыбкой протягивает мне еще одну карту.
— Нет! Нет, я останавливаюсь. — Отмахиваюсь от карты, и его улыбка превращается в ухмылку.
— Сомнения? — спрашивает он, выпрямляясь и
