Шорохи статического электричества на линии. Длинная пауза.
– Я даже не знаю, что вам ответить. Вы подвергаете себя серьезной опасности. Ситуация совершенно нестандартная.
– Серьезной опасности? Хотите поговорить о том, что такое серьезная опасность? Мой друг медленно умирает от удушья где-то в стальном гробу. Так что я собираюсь встретиться с Куртом. И если мне придется использовать мой старый дешевый кассетный диктофон и приклеить микрофон к груди пластырем, клянусь всеми чертями, я сделаю это сам.
– Нет, – прервал меня Кеньон, – я постараюсь что-нибудь придумать. Но вы уверены, что вам удастся его разговорить?
– Я менеджер по продажам, – ответил я, – разговаривать с людьми – моя профессия.
25
Я остановился в своей любимой кофейне Starbucks и успел до закрытия наскоро проверить кое-что в Интернете. Через полчаса я встретился с Кеньоном недалеко от здания Entronics в другом кафетерии, который работал всю ночь. Было чуть позже одиннадцати. За столиками сидели несколько пьяных молодых людей в бейсболках с эмблемой команды Rex Sox и в штанах с заниженной талией, из которых вызывающе торчали резинки семейных трусов. Напряженно выглядевшая парочка, шипя друг на друга, ссорилась за столом. Бомж, окруживший свой столик сумками с добычей из мусорных бачков. Нетипичная публика для места, где продают пончики.
Кеньон был одет в темно-голубой спортивный джемпер и свободные брюки. Он выглядел усталым. Мы заказали по большому стакану кофе, после чего он провел меня на задворки, где стоял новенький белый мини-вэн. Он открыл заднюю дверь, и мы оба забрались внутрь. Кеньон включил потолочный светильник.
– Это все, что мне удалось собрать за столь короткое время, – сказал он, протягивая мне моток проводов.
– Курт прекрасно знает, как искать спрятанные микрофоны и передатчики, – сказал я.
– Наверняка, – ответил Кеньон, – поэтому не подходите к нему слишком близко.
– Я постараюсь.
– Тогда все должно быть в порядке. – Он критически взглянул на мою футболку. – У вас есть что-нибудь с длинными рукавами?
– С собой нет.
Он снял с себя джемпер.
– Наденьте это. Вернете как-нибудь при случае, хорошо?
Если я останусь жив, то с превеликим удовольствием.
Я кивнул.
– Снимите футболку.
Я снял. Он приклеил передатчик к пояснице с помощью широкой клейкой ленты и обернул ее вокруг моей груди. Клей был настолько сильным, что я не сомневался: когда придется снимать ленту, я сорву с груди все волосы.
– А он не заметит ваших людей? Не забывайте, он же профессионал.
– Они тоже.
Я вдохнул полную грудь воздуха и медленно выпустил его наружу.
– Как думаете, это сработает?
– Передатчик будет работать, я уверен. А вот насчет всего остального – здесь все зависит от вас. Сможете вы с этим справиться или нет – не знаю. И это меня очень беспокоит.
– Я справлюсь, – сказал я, – а здесь есть, в случае чего, тревожная кнопка?
– Мы будем следить за тем, что вы передаете. Когда вам понадобится подмога, просто скажите ключевую фразу. Давайте заранее о ней договоримся. И мы тут же примчимся.
– Фраза? Как насчет «У меня нехорошее предчувствие»?
– Пойдет, – ответил он. – Что ж, хорошо. Мы готовы.
Приготовления к встрече с Куртом заняли у меня еще сорок пять минут. Я запарковался на задворках закрытой на ночь автозаправочной станции и вытащил все необходимое из багажника своей машины.
Почти все здание Entronics было погружено во тьму, лишь в нескольких окнах мелькал свет. Наверное, уборщицы. Возможно, несколько сотрудников, которые засиживались допоздна – как Фил Рифкин в свое время.
Неожиданно я увидел свет в окнах своего кабинета в углу здания на двадцатом этаже. Я был уверен, что выключил свет, когда уходил из офиса. Уборщица обычно приходила в девять-десять вечера, так что это была не она. Не в час ночи.
Должно быть, это Курт. Он ждал меня.
26
00:45 ночи.
Я вошел в кабинет за пятнадцать минут до условленного времени. Поставил свою спортивную сумку и кейс. Свет в кабинете уже горел. Компьютер был включен.
Полагаю, за ним сидел Курт, но что ему было нужно?
Я подошел к столу, чтобы взглянуть на экран монитора, и услышал голос Курта:
– Ты принес то, что обещал? Давай побыстрее с этим покончим.
Я обернулся и посмотрел ему прямо в глаза.
– Где гарантия, что Грэм действительно там, где ты скажешь?
– В этой жизни нет никаких гарантий, – сказал Курт, – боюсь, тебе придется поверить мне на слово.
– А зачем тебе вообще нужна эта деталь? – спросил я. – Это же просто кусок металла.
– Она мне не нужна.
– Тогда зачем ты согласился на эту сделку?
В последний момент он заколебался. Я сотни раз встречался с этим в бизнесе. Сколько потенциальных клиентов в последний момент, перед тем как поставить свою подпись на бумаге, начинали дрожать и нервничать. Обычно, заметив такое поведение, я помогал им принять решение, предложив какой-нибудь неожиданный бонус, приятный сюрприз. Почти всегда это срабатывало. Этот момент нельзя было упускать.
– Зачем? – повторил Курт. – Чтобы вал не попал в руки к копам. Не то чтобы я не смог с этим справиться, если бы такое вдруг произошло. И не то чтобы мои приятели в полиции не смогли бы случайно «потерять» эту улику против меня. Но я люблю все делать основательно.
– А с чего ты решил, что копы вообще поймут, что это такое?
Он пожал плечами:
– Возможно, и не поймут. Ты прав.
– Может быть, они никогда не узнают, что это – запчасть от разбившегося «порше».
– Ну, уж это-то они смогут понять. Все, что требуется – это один умненький и внимательный полицейский, который найдет следы ртути или чего-то там еще. Или обратит внимание на характер повреждений – я сам толком не знаю. Меня это не волнует. Но зачем рисковать? Ведь мы же можем договориться. И с миром разойтись каждый в свою сторону.
Я кивнул.
У меня получилось.
Этого было достаточно. Я даже не собирался продолжать разговор – этих слов было достаточно, чтобы признать его виновным.
– Я очень рискую, – сказал я.
– Вся жизнь – это большой риск. Давай сюда деталь.
Я надолго замолчал. Марк Симпкинс говорил: «Настоящие мастера продаж могут, если нужно, целыми днями молча сидеть и выжидать. Это очень непросто. Всегда хочется что-то сказать. Но не поддавайтесь соблазну! Держите рот на замке».
