— Туда. Осталось немного.
Матросы не солгали. За громадными судами скрывался причал для небольших суденышек. На волнах подпрыгивали рыболовецкие шхуны и прогулочные яхты — как шикарные, так и старые калоши. Вскоре они добрались до одномачтового траулера с низкой осадкой. Палуба «Дэйс Энд» была завалена сетями.
— Я не могу пригласить вас вниз. Там чувствительное оборудование. Сами понимаете.
— Мне плевать, что у вас на борту. Можете слушать разговоры кальмаров хоть весь день. Меня это не касается.
Появились еще два негра и помахали приближавшимся товарищам. Вслед за ними на палубу вышел белый. Лицо у офицера было мрачное. Было видно, что происходящее ему не по душе.
— Похоже, он не любит американцев, — сказал Эрл.
— Так его учили, вот и все. Он сделает все, что я скажу. Этот молодой балбес восхищается мной. Считает меня героем.
— Все они балбесы.
— Завтра днем мы высадим вас в Ки-Уэсте. Оттуда доберетесь сами.
— Премного благодарен.
— Не за что. Правда, вы должны мне за один чудесный шейный платок. Он мне очень нравился.
— С наличными у меня негусто. Может быть, примете чек?
— Наличные, чек, песо, рубли, лиры. Возьму все, старина. Кстати, отличный был выстрел.
— Я должен был убить его и ранить вас.
— Суэггер, почему вы этого не сделали? Это причинило вам множество неприятностей.
Эрл только улыбнулся.
Добравшись до траулера, стоявшего в полуметре от берега, они прыгнули на палубу, качнувшуюся под ногами. Эрл оглянулся, но увидел только темноту, а за ней — зарево Старой Гаваны.
— Нам туда, Суэггер, — махнул рукой русский. — Сейчас мы покинем порт, пройдем между Президентским дворцом и крепостью Морро и очутимся в нейтральных водах. Там нас никто не остановит. Вы вернетесь домой. Думаю, я тоже найду себе место. Слишком многим я намозолил глаза. Ваша подружка сумела найти меня, а значит, пора рвать когти.
На русском была белая полотняная куртка, белая крестьянская блуза, брюки и веревочные сандалии. За время пребывания в горах его лицо загорело дочерна. Он был жилистым, гибким, быстрым и насмешливым.
— Орлов, отчаливаем. Ждать нет смысла.
Орлов кивнул и громко скомандовал. Матросы отдали швартовы, и траулер отошел от причала сначала на метр, потом на два, потом на три. Орлов включил двигатель, тот закашлял, в воздухе запахло дымом и бензином. Судно неторопливо двинулось вперед, рассекая черную воду, и люди начали делать свое дело.
Оставшийся в одиночестве Эрл прошел на нос, сел на ящик, в котором лежала сеть, и закурил «кэмел». Суденышко набрало скорость; молодой лейтенант искусно лавировал между бакенами, пока не достиг узкой части пролива. Здесь два матроса поставили паруса, те наполнились ветром, и траулер рванулся вперед, рассекая воду.
Затем суша снова сомкнулась: до обоих берегов было не больше сотни ярдов. Но никто не окликнул их, не зажег прожектора, не включил сирену. Противоположный берег тонул в темноте.
Эрл посмотрел налево. Даже в этот поздний час дворец президента был ярко освещен, его колонны претендовали на величие, которого здесь не было и быть не могло. Фортификационные сооружения, охранявшие вход в бухту и стоявшие по обе стороны канала, производили более грозное впечатление. В толстых стенах были проделаны бойницы для пушек, готовых противостоять вторжению. И самым мрачным из фортов была крепость Морро.
А потом форты остались позади, и они вышли в открытое море, казавшееся угольно-черным по сравнению с более светлым небом. Море было пустынным; им не попадалось ни одного огонька, свидетельствовавшего о близости других кораблей. Над ними раскинулся безбрежный небосвод. Поверхность воды блестела в ярком свете звезд. Воздух был свеж и прохладен, в нем не чувствовалось запаха помойки, топлива и человеческих страстей.
Кто-то пристроился рядом. Конечно, это был русский.
— Мы поплывем во Флориду, на северо-северо-восток. Как я сказал, во второй половине дня будем на месте. Путешествие недолгое. Ки-Уэст, и вы дома. Что вы будете там делать?
— Ничего. Сяду на автобус и поеду к себе на ферму. Буду жить с женой и сыном. И работать.
— Больше не связывайтесь с этими парнями и с их делами. Там все хитрят, никто никому не верит и роет другому яму. Это будет для вас смертью. Можете не сомневаться.
— Не волнуйтесь, этот урок я запомню надолго. Сигарету?
— Да, спасибо.
Суэггер щелкнул по донышку и протянул пачку русскому. Тот взял сигарету. Эрл вынул зажигалку «Зиппо», оставшуюся на память о службе в морской пехоте, наклонился и прикрыл пламя ладонями. Русский втянул в себя воздух, пламя вспыхнуло, и кончик сигареты засветился красным.
— Знаете, — с наслаждением затянувшись, сказал Спешнев, — у вас, американцев, замечательные сигареты. Английские по сравнению с ними дерьмо. Французам тоже не мешало бы поучиться у вас, но табак у них неплохой. Кубинцы — мастера по части сигар, а американцы...
Тут он увидел, что американец его не слушает.
Эрл мрачно смотрел на сушу, раскинувшуюся за спиной Спешнева.
Русский обернулся, но не увидел ничего, кроме темной стены и ярко освещенной набережной Малекон. Здешние рестораны и бары работали круглосуточно, взад и вперед сновало множество машин.
— Что случилось? — спросил он.
— Я обошел пешком всю Гавану, — ответил Эрл. — Мы только что миновали улицу Манрике, которая пересекает Санха у театра «Шанхай».
— И?..
— И увидел «леденец».
— Что?
— Проблесковый маячок. Мигающий красным. По улице Манрике в сторону Санха ехала машина. Должно быть, за ней. Тут всего несколько кварталов.
— За ней? О ком вы говорите?
— За Эсмеральдой. Полицейская машина.
— Ах да, та проститутка.
— Да.
— Полицейские машины прочесывают Чайнатаун днем и ночью. Патрульная служба.
— На этом судне есть антенна. Необычная антенна. С ее помощью можно подслушать разговоры по радио?
— Суэггер, я...
— Вы знаете, что это правда. Если так, то вы можете прослушать частоты, на которых работает гаванская полиция.
Русский бросил на него подозрительный взгляд.
— Ради бога, во что вы ввязываетесь? Вам-то какая разница? Теперь все позади. Вы плывете в Америку. Орлов высадит меня в Мексике, а оттуда я отправлюсь домой. Наши приключения на Кубе закончились.
— Мистер Вермольдт, пожалуйста. Пусть этот молодой офицер включит свою аппаратуру. В такой поздний час болтают все. Я знаю это, потому что болтал сам. Расскажете мне, что вы услышите. Расскажете мне, что происходит.
