Книга По льду - Анна Кострова

Любознательность сменилось трепетом в груди и пылающим жаром, когда перед собой Коля увидел холст. Холст в виде их звездной карты. Темно-синее полотно разбавлял силуэт огромного полумесяца, заполненного мерцающей пылью, с тремя объемными звездами внутри серпа. Под рисунком косым шрифтом было написано его имя, а чуть ниже стояла дата. Тот самый день, когда они впервые встретились и по стечению обстоятельств Николай отвез ее в магазин техники.

Именно в этот день начала зарождаться наша Вселенная. Под этим небом мы обрели наш дом.

Гласила фраза чуть ниже.

Подарок тронул за душу. Настолько чувственным был этот момент, настолько сокровенным, что в глазах начали собираться слезы. Новый рубеж его жизни с самого начала наполнялся рядом незабываемых событий, одно из которых — сегодняшняя вечеринка, закончившаяся вручением задушевного подарка. Коля сидел неподвижно, разглядывая холст, пока Аня не придвинулась к нему и не обняла его со спины, оставив легкий поцелуй на плече.

— Спасибо, — замешкавшись, произнес Николай. — Не только за подарок, но и за сегодняшний день. Ты не должна была этого делать.

— Не говори так. Я хотела, чтобы ты познал, что такое настоящий День Рождения в кругу небезразличных тебе людей. Не стоило труда организовать все это ради того, кого любишь.

Николай отложил холст в сторону и полубоком развернулся на кровати. Аня сменила положение, уложив ноги на его колени. Теперь она отчетливо видела переливание его глаз в освещении свечей и огня от печи. Его глаза выражали благодарность, тепло и… любовь. Безграничную и бесконечную. Ту, о которой так красиво пишут в книгах.

Коля накрыл ее бедра ладонями, а она уложила руки и голову на его плечи. Она прижималась к нему так крепко, словно желала раствориться в нем без остатка. Вместе они смотрели на вид за окном: кружащиеся в неизвестном танце белые хлопья, возвышающиеся в ряд зеленые сосны и покрытое коркой льда озеро. Хотелось продлить этот момент на несколько дней. Хотелось остаться в этом доме не только на одну ночь. Но через одиннадцать часов их ждал перелет, отчего вдруг Аня изменилась в лице. Она вспомнила слова Сергея Петровича про будущего соперника, на нее вдруг накатило тревожное состояние.

— Сегодня мы вылетаем на игру с «Викингами», — сказала Аня, прервав уютное безмолвие и убрав голову с его плеча. — У меня какое-то нехорошее предчувствие. Щемит в груди, и я очень сильно боюсь за тебя.

— Эй, — он подцепил пальцем ее подбородок. — Ты чего? Это будет обычная игра. Да, возможно, с ожесточенными приемами. Но я справлюсь. Я не раз падал на льду, не раз меня прижимали лицом к плексигласу. Однако я стойко выдерживал это. Я же сейчас сижу перед тобой.

Коля улыбнулся в надежде успокоить Аню. И все же улыбчивость нисколько не утешала. Она по-прежнему была обеспокоена предстоящим матчем с «Викингами». Еще никогда ранее Костенко не испытывала такое опасение, как перед этой игрой.

— Просто пообещай, что не будешь вестись на провокации и будешь осторожен. Так мне будет спокойнее, — она нежно и бережно провела носом по его скуле.

Молчание. Он уже обещал это однажды. И сейчас все повторялось вновь. Дать обещание, которое от него не зависело?

— Коля, прошу, — взмолилась Аня.

— Все будет хорошо, — выказал нечто нейтральное Николай и поцеловал ее в макушку.

Глава 23

But sweet dreams can turn into nightmares

Но сладкие сны могут превратиться в ночные кошмары,

When our heroes are no longer out there

Если наших героев больше нет рядом.

I'm sorry to say that the smiles that I give you

Мне жаль это говорить, но улыбки, что я дарю тебе,

One day will be tears in your eyes

Однажды станут слезами в твоих глазах.

I'm sorry to give you these memories

Мне жаль, что я дарю тебе эти воспоминания,

'Cause memories like this will one day make you cry

Ведь такие воспоминания однажды заставят тебя плакать.

Lukas Graham — Stick Around

Больничный запах разъедал легкие и удручающе воздействовал на Аню. В палате пахло фенолом: недавно здесь была уборщица и дезинфицировала помещение. Вдобавок к специфическому запаху антисептического раствора в воздухе застоялось лекарственное зловоние. Нахождение среди четырех белых стен, давящих на черепную коробку, приравнивалось к пытке. Особенно, когда дни и ночи были бессонными.

Аня держала в руках стакан с кофе, от вкуса которого уже тошнило, но напиток был единственным источником энергии для нее в последние три дня. Сделав глоток, она поморщилась и отставила стакан в сторону. Кажется, на сегодня хватит. Пусть усталость и валила ее с ног, травить организм не хотелось. Все-таки она нужна ему.

Придвинув стул к больничной койке, Аня присела и накрыла неподвижную ладонь Коли своей. Как и прежде, он находился в бессознательном состоянии. Врачи называли это комой, говорили, что его организм переключился в автономный режим после пережитой черепно-мозговой травмы. Процессы дыхания и сердцебиения не были нарушены, но Николай никак не реагировал на внешние раздражители. Прогнозировать что-либо они не могли. Незнание только убивало, последние силы иссякали.

Аня не помнила, когда в последний раз нормально спала. Кажется, ей удавалось вздремнуть несколько часов на стуле, но она постоянно подрывалась с места: надеялась, что Коля откроет глаза. Не помнила, когда в последний раз ее желудок видел пищу. Аппетита вовсе не было, да и как кусок мог лезть в горло в момент, когда мужчина всей ее жизни находился в коматозном состоянии? Крепко сжимая его ладонь, она размышляла лишь о скорейшем выздоровлении и о том, что будет, когда Коля узнает, что этот сезон для него окончен.

Дверь в палату приоткрылась, в проеме показалась голова Леши. Пока «Лисы» задерживались во Владивостоке, Миронов бывал в больнице чаще всех. Он переживал не только за друга, но и за его девушку. Видел, как лицо Ани осунулось, под глазами залегли тени. Постоянное пребывание в больничных стенах изнуряло ее, но никто не мог вытащить ее из палаты. Она уверяла, что должна быть с Николаем на тот случай, если он очнется. Оспаривать ее слова никто не стал: все видели, как ей тяжело.

— Никаких изменений? — осведомился Леша, юркнув в палату. В руках он держал сэндвичи.

— Никаких, — беззвучно ответила Аня. Разговаривать не хотелось.

Подойдя к подножию кровати, Миронов протянул ей сэндвичи.

— Тебе нужно поесть.

— Ничего не хочу. Спасибо, что приходишь сюда, — вымученная улыбка промелькнула на ее устах.

— Послушай, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Но нельзя же игнорировать такие базовые потребности, как еда