доверие своего народа, а изыскивая возможности образования в Германии послушного им правительства. Затем Верховный спросил меня:
— Могут ли наши войска начать освобождение Польши и безостановочно дойти до Вислы и на каком участке можно будет ввести в дело 1-ю Польскую армию, которая уже приобрела все необходимые боевые качества?
— Наши войска не только могут дойти до Вислы, — доложил я, — но и должны захватить хорошие плацдармы на ней, чтобы обеспечить дальнейшие наступательные операции на берлинском стратегическом направлении. Что касается 1-й Польской армии, то ее надо нацелить на Варшаву.
А. И. Антонов целиком поддержал меня. Он доложил Верховному о том, что немецкое командование перебросило большую группу войск, в том числе бронетанковые соединения, для закрытия бреши, образовавшейся в результате действий наших западных фронтов. Поэтому оно серьезно ослабило свою группировку на участке 1-го Украинского фронта.
Затем Алексей Иннокентьевич доложил о ходе сосредоточения материальных запасов и пополнения на 1-м Украинском фронте и левом крыле 1-го Белорусского фронта, которые согласно ранее утвержденному плану готовились к переходу в наступление.
— Вам придется теперь взять на себя координацию действий и 1-го Украинского фронта, — сказал мне Верховный. — Главное свое внимание обратите на левое крыло 1-го Белорусского фронта и 1-й Украинский фронт. Общий план и задачи 1-го Украинского фронта вам известны. План Ставки изменениям не подвергся, а с деталями его ознакомитесь в Генштабе.
Потом началось обсуждение возможностей войск, координируемых A. M. Василевским.
Я сказал Верховному, что было бы правильнее, если бы мы значительно усилили группу фронтов A. M. Василевского и 2-й Белорусский фронт и поставили задачу A. M. Василевскому отсечь немецкую группу армии «Север» и захватить Восточную Пруссию.
— Вы что, сговорились с Василевским? — спросил Верховный. — Он тоже просит усилить его.
— Нет, не сговорились. Но если он так думает, то думает правильно.
— Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию. Мы можем там застрять. Надо в первую очередь освободить Львовскую область и восточную часть Польши. Завтра вы встретитесь у меня с Берутом, Осубко-Моравским и Роля-Жимерским. Они представляют Польский комитет национального освобождения. В двадцатых числах они собираются обратиться к польскому народу с манифестом. В качестве нашего представителя к полякам мы пошлем Булганина, а членом Военного совета у Рокоссовского оставим Телегина. <…>
9 июля Верховный еще раз рассмотрел план Ковельской наступательной операции 1-го Белорусского фронта. Он предусматривал:
• разгром ковельско-люблинской группировки;
• овладение Брестом во взаимодействии с войсками правого крыла фронта;
• выход широким фронтом на Вислу с захватом плацдарма на ее западном берегу. 10 июля я уже был опять в войсках <…>
Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. т. 2.
АПН, М., 1974. С. 259–262.
С. М. Штеменко, 25–31 августа 1944 года
…Конец августа 1944 г. был на редкость погожим. И. В. Сталин, как и мы уставший от невероятного напряжения военных будней, предпочитал работать на даче. Там мы представляли доклады об обстановке и документы на подпись. Там собирались и члены правительства.
Хозяин дачи в короткие минуты отдыха был очень приветлив и любил показывать присутствующим дачный участок. Однажды И. В. Сталин, показывая на небольшой пригорок, свободный от деревьев, сказал, что здесь после войны будут расти арбузы. Мы с Антоновым переглянулись: дескать, Кунцево — не Кубань… Но вскоре после войны нам напомнили об арбузах. После авиационного парада в Тушино, который после неоднократных переносов из-за непогоды наконец состоялся, И. В. Сталин пригласил членов Политбюро ВКП(б) и руководства Военного министерства (тогда оно именовалось так) к себе на обед. Столы были накрыты на «ближней» даче в березовой аллее. Погода была превосходная, настроение у всех отличное. После обеда И. В. Сталин повел нас к небольшой горке, на которой действительно росло несколько десятков арбузов! Сталин неторопливо выбрал довольно крупный арбуз, понес его на стол и одним движением длинного ножа ловко рассек пополам. Арбуз оказался на диво красным и довольно сладким. Оставалось только удивляться, как в открытом грунте в условиях Подмосковья могли созреть такие арбузы…
С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2.
Воениздат, М., 1974. С. 393.
С. М. Штеменко, 10–12 сентября 1944 года
После разгрома противника, окруженного под Яссами и Кишиневом, Генштаб пустил в ход свою синюю папку, где находились обычно дела не столь спешные, но, как и другие, важные, в том числе представления к наградам и воинским званиям. Блестящая победа, одержанная 2-м и 3-м Украинскими фронтами, давала к тому повод. При рассмотрении этого вопроса И. В. Сталин сказал, что Р. Я. Малиновский и Ф. И. Толбухин достойны высшего воинского звания — Маршал Советского Союза.
— К тому же при восстановлении государственной границы СССР командующим фронтами это звание нужно присваивать, — добавил Верховный Главнокомандующий. Он был очень доволен успехами фронтов.
Предложение его приняли, и 10 сентября 1944 г. Р. Я. Малиновскому, а 12 сентября Ф. И. Толбухину присвоили маршальские звания.
С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2.
Воениздат, М., 1974. С. 151–152.
С. М. Штеменко, 9–10 октября 1944 года
В середине октября в Москву прибыли Черчилль и Иден, а также их политические и военные советники. Они вели переговоры с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым, А. И. Антоновым. В отдельных заседаниях довелось участвовать и мне вместе с другими генералами Генштаба и сотрудниками Наркоминдела.
Доклад о положении на фронтах был поручен А. И. Антонову и готовился, как обычно, в оперативном управлении Генштаба. Кроме обзора операций на советско-германском фронте в нем рассматривались трудности проведения наступательных действий и говорилось о планах советского командования на будущее.
Накануне первого дня переговоров Верховный Главнокомандующий потребовал доклад на просмотр. «Пусть Штеменко привезет его», — было сказано А. И. Антонову, и я отправился на «ближнюю» дачу. Путь не был длинным, и вскоре машина уже шла по зигзагообразной знакомой мне дороге.
И. В. Сталин был один. Не задавая никаких вопросов, он поздоровался, взял у меня доклад и отправился в кабинет. Набил трубку, раскурил и, не торопясь, уселся за стол. Пробежал глазами несколько страниц.
Текст был рассчитан всего на 25–30 минут с учетом, что Антонову придется не только читать его, но и показывать что-то на карте.
Я сидел неподалеку в полной готовности, но Сталин, слегка посапывая и покряхтывая, правил доклад, не задавая никаких вопросов.
Дело подходило уже к концу, когда Верховный Главнокомандующий, уткнув красный карандаш в строку, заметил:
— В этом месте, товарищ Штеменко, мы посильнее, чем было в проекте доклада, запишем относительно наших планов. Скажем, что будем стремиться скорее выйти к границам гитлеровской Германии, а для этого предварительно разобьем Венгрию. Здесь, в Венгрии, и будет наш главный интерес. Это вам как оператору знать нужно.
С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2.
Воениздат, М., 1974. С. 250.
Ю. Палецкис,
