поначалу я даже немного расстроился.
В итоге по изначальному плану весенние каникулы ничем не отличались от обычных дней, разве что Арина должна была чаще сидеть дома или проводить время с мамой. Но Бог в этот раз решил серьёзно посмеяться над моими попытками что-то планировать.
За день до отъезда Леры с Маратом в санаторий я заболел. Поначалу думал, что легко захворал, но на всякий случай решил отменить поездку до санатория, куда собирался лично их доставить. Лере сказал, чтоб она заказала такси.
— Сильно заболел? — жалобно спросила Лера, когда я всё ей объяснил.
— Вроде бы нет, но не хочу разболеться. Отлежусь денёк.
— Ну хорошо, поправляйся.
В тот день Арина была у Лиды и планировала остаться с ночёвкой, и я валялся дома в одиночестве. Ближе к ночи проснулся и понял, что меня жутко знобит, несмотря на то, что я лежу под тёплым одеялом и в одежде, ещё и вспотел до безобразия. Попытка встать с постели не увенчалась успехом. Меня повело, и я чуть не упал на пол. Завалился обратно на кровать с чувством подкатывающей к горлу тошноты.
Конечно я даже не поставил заранее на тумбочку стакан воды и не приготовил никаких таблеток. Что-то в мире, увы, не меняется.
Хотя бы телефон был под рукой. И умудрился не разрядиться.
Я набрал Леру. Она ответила сонным голосом:
— Да, Вадим? Я сплю уже… Что-то срочное?
— Я з-заболел…
— Хуже стало?
— Д-да…
— Ты постарайся уснуть. Сон — лучший лекарь…
Я хотел сказать, чтобы она приехала ко мне либо с Маратом, либо завезла сына к отцу, а потом одна ко мне, потому что я даже не могу встать и налить себе воды, не говоря уже о том, чтобы найти какие-то таблетки, но передумал, услышав от Леры:
— Мне спать надо. Завтра рано вставать, а то не высплюсь. А нам опаздывать нельзя, на завтра уже процедуры назначены в санатории, сегодня звонили и уточняли, приедем ли мы. Напиши мне утром, как ты, ладно?
— Л-ладно, — сказал я с трясущейся от озноба челюстью и сбросил звонок.
Вначале я подумал, что, может, и вправду стоит попробовать уснуть, а там и полегчает. Но неожиданно накатила новая волна тошноты.
Я свесился с кровати, и меня вырвало. Рвало долго — только казалось, что всё прекратилось, как новый приступ. Я и так давно не пил воды, но теперь обезвоживание мне уже не грозило, а было свершившимся фактом.
Обессиленно повалившись обратно на кровать, я был не в состоянии даже снять с себя вонючую одежду, что уж говорить о грязной постели и луже с моим завтраком на полу.
Лихорадило страшно. Я весь трясся, градусник даже если бы и был рядом, то мне вряд ли хватило бы сил на то, чтобы удержать его под мышкой.
Телефон лежал под рукой, но сжать его я не мог. Звонить в скорую по громкой связи? Но не настолько ведь всё серьезно? И как я им дверь открою? Да и… нет, ну какая скорая. Всё в порядке, я же Богом поцелован был в детстве…
Надо Лиде позвонить.
Тут же понял, что и слова произнести не способен. В итоге кое-как напечатал ей сообщение из одного слова:
«Заболел».
И отправил. Решил отправлять по частям, а то вдруг усну, пока буду пытаться набрать длинное сообщение.
Продолжил медленно тыкать по лежащему рядом с головой телефону. Но не успел набрать второе сообщение, как пришёл ответ от Лиды:
«Скоро приедем».
От этих слов накатила волна облегчения, и я тут же отключился, зная, что обо мне есть кому позаботиться.
114
Лида
Когда Вадим написал, что заболел, я ни мгновения не раздумывала, ехать к нему или не ехать. Вроде бы я была не обязана о нём заботиться — пошёл уже второй месяц, как мы развелись, договорившись общаться только по вопросам, связанным с воспитанием Аришки. И у Вадима даже появилась другая женщина… Но, клянусь, в тот момент я и не вспомнила про эту Леру. Мне было плевать, где она шляется, пока Вадим болеет. Сама я считала, что обязана ему помочь. А как иначе, если я его люблю? И прекрасно знаю, что он во время болезни становится хуже грудного младенца.
И мы с Аришкой на такси рванули домой. Зашли в аптеку, накупили всяческих лекарств — что именно стряслось с Вадимом, мы ведь не знали, — а заодно ещё и продуктов, и поднялись наверх. Аришка открыла дверь своим ключом, мы вошли в квартиру, быстро сняли обувь, куртки и почти побежали в спальню.
— Ой-ой! — пропищала дочка, первой заметив на полу не самую приятную лужу. Я аккуратно обошла её и, приблизившись к спящему Вадиму, дотронулась ладонью до его мокрого от пота лба.
Муж буквально горел. Я тут же побежала на кухню, нашла в аптечке бесконтактный градусник, померила Вадиму температуру — и едва не присвистнула, увидев на дисплее почти тридцать девять градусов. Ничего удивительного, что он в отключке. Такая высокая температура на Вадима всегда действовала как удар кувалдой по голове.
— Мам, что с папой? Он отравился? — шёпотом спросила Аришка и посмотрела на меня испуганными глазами.
— Нет, для отравления у него слишком высокая температура. Наверное. Думаю, это желудочный грипп или ротавирус. Сейчас будем лечить твоего папу. Принесёшь водички? Лучше сразу много, весь графин и стакан.
Следующий час я чувствовала себя Дон Кихотом, сражающимся с ветряными мельницами. Мне стоило огромного труда хотя бы немного привести Вадима в чувство, чтобы заставить его выпить жаропонижающее, сорбент и кишечный антибиотик. Муж, вялый, как полудохлая рыба, еле сообразил, что от него требуется, но после первого глотка оживился и стакан воды выпил с удовольствием. А потом и второй. И тут же вновь лёг спать, а я отправилась убирать с пола рвоту.
— Мам, — с опаской протянула Аришка, глядя на Вадима, — а с папой точно всё будет нормально? А то, может, скорую…
— Если от лекарств не станет легче за пару часов, то придётся скорую, — кивнула я, намывая пол. — Но, думаю, обойдётся. Не волнуйся. И иди спать, ладно? Поздно уже. Я сейчас здесь всё протру, поменяю бельё под твоим папой и его одежду, а потом и сама лягу.
— Хорошо, — покладисто кивнула дочка и ушла в ванную.
Легко сказать — поменяю бельё и одежду! Вадим
