же спал. И был тяжёлый, как слон. Наволочку и пододеяльник я стащила легко и так же легко надела новые, а вот простыня мне никак не давалась. В итоге я плюнула и решила, что сделаю это, как только муж проснётся и захочет в туалет.
На минуту заглянула Аришка, чтобы пожелать спокойной ночи. Я в этот момент как раз мерила Вадиму температуру и радовалась, что она упала аж на целый градус. Дочка тоже порадовалась и пошла в свою комнату воодушевлённая.
Когда Аришка ушла, я выключила свет, чтобы не мешал Вадиму спать — хотя ему в таком состоянии и пушечный выстрел над ухом фиг бы помешал, — и села рядом на постели. Что делать самой, я не знала. Уходить спать в гостиную или кабинет я боялась — мало ли, мужу станет хуже? Ложиться рядом как-то нехорошо. Поэтому я просто сидела возле Вадима и периодически проверяла температуру.
Один раз, где-то через час, муж просыпался, просил воды. Я дала ему полный стакан, Вадим выпил, глядя на меня как-то расфокусированно — по-моему, он даже не понимал, кто именно сидит рядом с ним, — и вновь отключился. К сожалению, ниже тридцати семи с половиной температура у него пока не опускалась, и это меня огорчало. С другой стороны, и выше больше не поднималась…
Не знаю, сколько часов я так просидела. В конце концов у меня заныла спина, затекла шея, глаза начали нещадно слипаться. Ещё я неожиданно вспомнила, что завтра-то на работу… Хотя я могу отпроситься на денёк. Главное — самой не заболеть, это будет катастрофа.
В итоге, несколько раз очнувшись из-за того, что буквально падала с кровати боком на пол, я признала поражение. Сняла джинсы и водолазку, поколебавшись, всё же оставила лифчик — никакой футболки у меня с собой не было, а спать без белья рядом с Вадимом как-то слишком двусмысленно. Искать сейчас в потёмках какую-то ночную одежду для себя, греметь гардеробом — очевидно плохая идея, поэтому я решила, что потерплю. Хоть и неудобно в лифчике, но ничего, переживу.
Удобно или неудобно — моему организму оказалось плевать. И как только я легла на край постели, не укрываясь одеялом, чтобы не беспокоить Вадима, уснула тут же — будто кто-то внутри меня взял и выключил сознание, щёлкнув рубильником.
А проснулась я от неожиданного ощущения чего-то большого, тяжёлого и жаркого, что прижимало меня к кровати…
115
Лида
Первые несколько мгновений я не понимала, что происходит, где я и с кем. Мало того, что всё вокруг было безумно горячим и я сама горела, словно попав в костёр, так ещё и не видно же ничего…
Потом я сообразила, что, кажется, нахожусь под одеялом. И прижимает меня к себе, точнее, вжимает в себя, навалившись сверху, не кто иной, как Вадим. Влажный от пота, раскалённый как печка, он лихорадочно дрожал и тяжело дышал мне в губы.
И я уже хотела аккуратно спихнуть его с себя, чтобы встать и поискать впотьмах очередную порцию жаропонижающего, когда Вадим неожиданно укусил меня за нижнюю губу. Я всхлипнула, вместо растерянности ощутив какое-то почти первобытное возбуждение, и, подняв руки, с силой вцепилась ногтями в плечи мужа.
Он рыкнул, а следом я почувствовала, как лифчик сполз с моей груди куда-то вниз. Перекрутился там, впившись косточками мне в рёбра, но эта невнятная боль не раздражала, а лишь возбуждала сильнее. Как и горячая ладонь Вадима, которой он накрыл мою грудь, шепча:
— Лида…
Меня прострелило удовольствием. Не только из-за того, что муж грубо, а вовсе не бережно сжимал нежную плоть, совершенно не жалея меня, но и потому что Вадим осознавал, с кем он. И назвал именно моё имя! Это было настолько невероятно, что я поцеловала его в ответ, точно так же, как Вадим меня минутой ранее, — покусывая его губы.
Вадим застонал, толкнулся в меня. Он был в трусах, как и я, и эта чёртова ткань максимально мешала… Я запустила под неё ладони, погладила крепкие ягодицы, а потом окончательно стащила с Вадима трусы и обхватила рукой напряжённый член. Ласкала его, пока муж, невнятно что-то бормоча и постанывая, освобождал от белья и меня, причём таким резким движением, что резинка трусов проехалась по бедру, словно опалив его огнём.
Я укусила Вадима за плечо, когда сразу после этого он резко ввёл в меня два пальца, даже не проверив, готова я или нет. Слегка согнул и принялся двигать ими, грубо и настойчиво даже не лаская, а просто трахая меня. Вадим вообще никогда такого не делал раньше… Все его действия в постели были полны безмерной нежности, в них не было ни малейшей грубости… А сейчас он словно мстил мне. Не любя, а трахая, но меня возбуждало это до умопомрачения.
Я текла. Текла так, что даже сама слышала, как хлюпает между ног. И когда Вадим вошёл в меня — сразу до упора, — пискнула от наслаждения, ощутив боль пополам с удовольствием. И даже не в первые мгновения осознала, что пальцы муж вытащил, но только для того, чтобы ввести их в другое место… И двигался, двигался как бешеный, одновременно растягивая меня всюду.
Я думала, что сойду с ума. Оргазм накатывал за оргазмом, я задыхалась от наслаждения и захлёбывалась собственными слезами, почти беспрерывно текущими из глаз, и глотала ртом воздух, когда была не в силах даже стонать… А Вадим всё двигался и двигался, словно безумный, задав такой сумасшедший темп, словно мечтал затрахать меня до смерти.
И он всё время повторял моё имя.
— Лида… Лида… Лида… — слышала я его голос то возле уха, то рядом с шеей, то поблизости от груди. Вадим почти не целовал меня, зато кусал активно, особенно соски. Он буквально жевал их, вытягивая и сжимая зубами чувствительную плоть, а потом лизал и посасывал, рыча от удовольствия.
Я не знаю, сколько времени это продолжалось, но, когда Вадим бурно кончил глубоко во мне, я уже толком ничего не соображала. Сама словила самый мощный из всех оргазмов за эту ночь и, жалобно всхлипнув, отключилась.
116
Лида
Проснулась я оттого, что у меня болело всё тело. Кое-где саднило, как будто на коже были крошечные царапины, где-то тянуло, между ног вообще горело и пульсировало. И…
Я вытаращила глаза и быстро-быстро задышала, внезапно вспомнив случившееся ночью. А ещё ощутив руку Вадима, по-хозяйски лежащую на моём животе…
Чёрт! Чёрт-чёрт-чёрт…
