я резал и кромсал своего противника.
Клинки опускались и поднимались, разбрызгивая кровь, а потом правые вонзились в живот, левые в голову, я поднял врага над собой, раскрутил и, потянув руки в сторону, разорвал чудовище на куски. Данте жалил мечом как взбесившаяся пчела, отрубил врагу руку, следующим взмахом снес голову и, обернувшись вокруг себя и сев на колено, рассек наискось тело от плеча до бедра. А Саня, разбив седую физиономию в кровь, сжал кулаки и ударил одновременно обеими руками в грудь. Крейдом упал, заскользил по гладкой площадке и остановился, не издавая не звука.
— Это за Танка. — Глухим голосом проговорил Саня.
Все было кончено. И даже не верилось в это. Мы все тяжело дышали и искали глазами друг друга. Я переглянулся с Данте, нашел Рику, которая улыбалась, сидя на полу у стены, встретился глазами с Хантером. Он покачал головой и пошел по ступеням вниз, к нам.
Крейдом зашевелился, резко вскочил, бросил на нас отчаянный взгляд и, увидев спину спускающегося Хантера, кинулся на него, на ходу выхватывая из-за пояса длинный темный кинжал. Я хотел крикнуть, броситься на защиту, но Крейдом, прямо в прыжке вдруг резко остановился и широко распахнул глаза. Кинжал выпал из ослабевших пальцев, голова опустилась вниз, взгляд упал на длинный меч, который встретил незащищенную грудь. Санька боязливо отскочил в сторону, сообразив, что произошло, а Данте, крепко сжимающий рукоять меча, наклонился к Крейдому.
— А это за Лею. — Прошептал он.
— Это все… — сплевывая кровь, простонал Скрин, — иллюзия!
— Да, ты прав. — Клинок с шумом вышел из плоти.
Тело согнулось, скатилось по ступеням и затихло. На этот раз окончательно. И все было кончено. Мы смотрели друга на друга и не знали что говорить. Долгие месяцы борьбы за свою жизнь закончились, но врага было еще много. Нужно было понять, как отключить Небулу, как уничтожить оставшихся Фантомов и Отголосков. Как спасти пленных людей. Справа в стене виднелось окно. До слуха нашего донеслись звуки взрывов, гром и целый хор голосов. Мы все и даже Рика, бросились к окну. Несмотря на чудовищную высоту, мы различили десятки кораблей и роботов и серую массу солдат, которые ожесточенно дрались с другой, бледной массой. Оставшиеся силы Скринов, вернувшиеся к базе, столкнулись с целой армией Отголосков, набежавших со всех краев захваченной территории.
Полагаю, что не только я один хотел повернуться к друзьям, задавая вопросы, что делать дальше, но тут помещение наполнил протяжный сигнал, и голос, на чужом языке, стал быстро что-то говорить.
— Что такое? — Встревожено спросил Данте.
— Система оповещения. — Заговорил я, опустив взгляд на люк в центре комнаты. — Накопление закончено и превысило все нормы. Сейчас будет выброс! — Послышался гул. Он шел из люка и нарастал, как и свечение поднимающееся снизу.
— И что делать? Бежать? — Саня смотрел по сторонам.
— Бежать нельзя! — Данте достал пистолеты. — Ты видел, что творится на улице?
— А что же тогда делать? — Рика все держалась за рану.
Я слышал ребят, но пока они говорили, я шел к люку. Что-то манило меня, я откуда-то знал, что нужно делать. У меня должно было хватить сил, по крайней мере, была маленькая надежда удержать, справиться. Но справиться с чем и какими силами я даже не понимал. Просто шел ко все больше и больше освещающемуся люку.
— Слейвин! — Окликнул меня Данте.
— Я… мне кажется, я справлюсь. — Проговорил я, как находящийся под гипнозом. — Отойдите подальше, я…
Мне не хотелось больше говорить. Я смолк, а ребята повиновались, прижавшись к стенам в разных концах комнаты. Чем ближе я подходил к люку, чем ярче становилось сине-голубое свечение, чем сильнее нарастал гул, тем больше росла моя уверенность. Я ступил на решетку люка и посмотрел вниз. Тоннель внизу был бесконечным, темным, но вдали я видел яркий голубой свет. И этот свет был знаком, был известен мне и он приближался, с чудовищной скоростью. Гул все рос, система оповещения вопила все яростней и отчаянней, а на улице все больше и больше ожесточалась битва.
Я вспомнил лица своих друзей. Рику, Хантера, Данте… Вспомнил Катю и как она помогала мне. Я вспомнил Лею. Вспомнил удивительно четко. Ее лицо и волосы, ее одежду и голос, ее глаза. Яркие блестящие глаза, когда она смотрела на меня. Вспомнил Танка, всегда сурового и холодного, но очень теплого и заботливого человека внутри. Я вспоминал друзей, тех, кто не дожил до этого дня. Десятки лиц, большинство из которых уже размылось во времени. Гул и свет нарастали, а я все прокручивал в голове людей, самые теплые моменты связанные с ними, словно эти воспоминания могли мне помочь.
Гул достиг наивысшей точки, свет пробивался сквозь решетку люка яркими длинными лучами, я видел как ребята закрыли уши и зажмурились. Картинки мелькали в памяти как слайд-шоу на ускоренной перемотке. Сердце наполнялось теплом, но и страхом, и потом был удар… Гул оборвался и наружу вырвался неистовый поток света. Я был в нем, в тоннеле этого света, видел его стены, ощущал его плотность. Свет пробивал потолок и пытался столкнуть меня. Но я держался, мне действительно хватало сил держаться. И в этом свете, воспоминания мои стали удивительно четкими. Я будто со стороны смотрел на них, а потом, картинки снова стали меняться и я видел удивительные миры, я видел потоки звезд в бесконечном пространстве вселенной, они манили, манила и бездна космоса, но я не поддавался ей. И свет, чей напор только возрастал, выпустил новый поток. Столп света резко расширился и стал заполнять собой всю комнату. Он упёрся в стены, но те не остановили его. Свет просачивался сквозь них. Он заполнял всю башню, затем всю городскую площадь, но я уже не видел этого, я видел лишь светло-голубую, почти белую бесконечность…
Свет резко погас, как пламя свечи, обрубленное у основания. Все закончилось. Больше ничто не било по глазам, не оглушало. Ощутив слабость, я сошел с люка, сделал пару шагов и упал на колени. Поток прохладного воздуха погладил мою темно-красную щеку. Я поднял голову и увидел, что вершина башни была полностью разрушена и вместо темного металла, над нами покоилось сине-серое утреннее небо.
3.8
Наступила тишина. Абсолютная, непроницаемая. На какую-то секунду показалось, что мы оказались в вакууме. Но потом шум ветра засвистел над головой, протяжный скрип металла башни донесся до слуха, дыхание друзей ободрило, а стук собственного сердца заставил внутренне улыбнуться.
Ко мне подошел Данте. Он протянул руку, помог подняться. Он улыбался мне,
