И ты не умрешь! Нет! Я не позволю.
Она гладила по его волосам, бережно проходя по ним и стараясь облегчить боль, рыдала от своей беспомощности, что не в силах ему помочь. А он только гладил ее запястье и просил не бояться. Ведь он не боится.
***
На Заре Зарождения
Чем ближе двое путников подходили к храму, тем больше Софосу хотелось начать насвистывать веселую мелодию, а еще лучше петь. А ведь он никогда особо петь не любил, рука в которой он держал ладошку Леды, стала чуть больше раскачиваться, туда-сюда, в такт ходьбе. Мужчина поймал себя на этом и вопросительно посмотрел на спутницу. Леда рассмеялась.
— Это влияние храма Ириса. Это нормально, не пугайся. Расслабься.
Софос улыбнулся и действительно расслабился.
Храм был внушительным, четырехэтажным. Мужчина никогда не видел таких высоких зданий. Рядом были клумбы с цветами — розовыми и белыми ирисами, а еще везде росли персиковые деревья.
— Так вот откуда такая любовь к персикам.
Леда поиграла бровями и снова глупо захихикала. Она вообще слишком часто за последнее время хихикала, но Софосу было только в радость слушать ее смех.
Перед храмом бегали девочки лет девяти-десяти с разноцветными лентами и во что-то играли, заливисто смеясь. Несколько девушек постарше сидели около цветов, поливали их из кувшинов и пропалывали землю. Они иногда поднимали головы, осматривали Леду с Софосом, слегка улыбались и дальше работали.
Жрица подвела его ко входу с колоннами, между ними и стенами храма было образовано что-то вроде веранды. Кто-то учился играть на лире, кто-то читал книги, старшие жрицы делали записи в тетрадях. Много разных дел у разных жриц, но виделся в этом какой-то порядок и определенный уклад.
Леда оставила Софоса около входа и подошла к женщине с морщинами, спросив, где самая старшая жрица.
— Пенелопа в маленьком садике. — она мелком глянула на мужчину, в глазах загорелось понимание. — Рада, что ты жива и вернулась. Мы беспокоились, такой шторм был.
— Да, только, я не останусь.
— Чтож… я могла и догадаться, — усмехнулась женщина в ответ.
Леда вернулась к Софосу, взяла его за руку и повела по веранде в другой конец. Жрицы все оглядывались, но ничего не говорили. Все всё понимали, кто вздыхал, что тоже хочет так привести мужчину, чтоб уйти с ним.
Они завернули за угол, где была такая же веранда, но уже безлюдная и еще раз. Пенелопа была на заднем дворе, вокруг которого росли маленькие кустики с розами и ирисами в перемешку. Пенелопе на вид было лет пятьдесят, у нее были слегка рыжеватые волосы, золотистая кожа и приятные карие глаза.
Старшая жрица услышала шаги и подняла голову, в глазах блеснуло узнавание.
— Доброго рассвета, Леда.
— Да прибудет яркость дней с тобой, — ответила девушка.
Софос слегка поклонился. Пенелопа жестом пригласила присесть на плетеные кресла и предложила воды. Путники жадно приникли губами и сделали несколько глотков прежде, чем начинать историю.
Леда поведала о шторме, о том, как ее вынесло на берег о встрече с Софосом, о том, как довела до поселения и помогла ему освоиться на острове. Пенелопа иногда задавала уточняющие вопросы девушке, иногда мужчине, на которые они отвечали.
Старшая жрица была доброжелательной и улыбчивой, но за всем этим Софос увидел внимательный взгляд, которым она его буквально ощупывала. Видимо, пыталась понять в те ле руки отдает воспитанницу, можно ли ему доверять.
— Оставь нас, — попросила старшая блондинку после окончания рассказа.
— Да, конечно.
— Приходи минут через десять, а пока пообщайся с сестрами.
Сестрами в храме назывались все жрицы, ведь все были равны.
Леда удалилась, и женщина осталась один на один с Софосом.
— Итак… ты хочешь взять ее в жены.
— Да, все верно.
— Мог взять и без моего разрешения, могли пожениться, где угодно.
— У Леды тут вещи, да и обещал ее довести все равно до храма.
— Понятно, — задумчиво ответила Пенелопа и тут же задала новый вопрос. — Как понял, что любишь?
— Э-э… — он замялся, вопрос был сложный, он никогда особо не размышлял на эту тему, просто оно возникло… плавно. — Не могу сказать точно, почтенная жрица. Но осознание привязанности ощутил во время испытания с цветком океана.
— То есть, ты не можешь, сказать, когда именно влюбился в нее? — она сдвинула брови, что слегка заставило Софоса нервничать, но не сильно, ведь он не готов был отступаться.
— Я не очень силен в таких разговорах, просто я люблю ее и все. Это случилось постепенно. Если вы будете добавлять в стакан каплю воды за каплей, вы в какой момент поймете, что он полон? На сотой капле или на девяносто девятой? — мужчина резко осекся. А вдруг со старшей нельзя разговаривать так?
Но она лишь рассмеялась.
— Неплохо. Принимаю ответ. Но ведь… он вам и не нужен был.
— Но с ним лучше. — он замолчал и добавил погодя. — Ей легче.
Пенелопа прикрыла глаза и глубоко вздохнула с легкой улыбкой.
— Ладно. Вот и Леда возвращается.
Девушка, действительно, уже подходила к ним с настороженным взглядом.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да, — бодро ответила Пенелопа. — Вас поженят сегодня, выделят комнату для новобрачных на ночь. Или надо на подольше?
— Нет, нет. Мы завтра уйдем.
— Тогда, идите готовьтесь. Софос, ты знаешь, что нужно делать?
— Почти, Леда рассказывала.
— Тогда задержись еще, я быстро расскажу. А ты, — она посмотрела снова на девушку. — Уже иди готовься.
Она кивнула и удалилась. Старшая жрица вкратце рассказала порядок действий до и после церемонии, а затем отпустила Софоса, молоденькая девчушка довела его до свободной комнаты, где он перевел дух, спустился до купален ополоснуться, а затем переоделся в выданную ему длинную белую рубаху до бедер и свободные такие же белые брюки. Ткань была очень легкая, что колыхалась при малейшем движении и дуновении ветра. На руку ему жрицы повязали ему плющ, как того требовали традиции.
Леда в это время находилась в купальне с другими жрицами. Девушки помогали ей подготовиться: принесли соль, смешанную с ароматическими маслами, чтоб вымыть кожу до скрипа, налили в кубок вина для легкости в теле и голове и нарезали фрукты, чтоб были силы на вечер и ночь. Ей помогли оттереть пятки, удалив мозоли от постоянной ходьбы, с помощью огня и пинцета удалили лишние волосы, а в запястье втерли масло с цветочным ароматом.
Девушку окутало приятное волнение, все казалось небольшим сном, и вино, налитое в бокал, только способствовало этому ощущению. Она боялась что-нибудь забыть, сердце пускалось вскачь, а руки подрагивали. Но окружающие ее девушки и их пение
