Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
всегда 22 мая и у могилы поэта в Каневе. КГБ принимал меры к тому, чтобы группы иностранцев, приезжавших в СССР по линии «Интуриста», не оказались в шевченковские дни в Киеве. «К 22 мая, – докладывал В. Федорчук в 1974 году, – ожидается приезд в республику 260 туристов из капиталистических стран, в том числе около 100 иностранцев украинского происхождения из США и Канады. Некоторые из них могут явиться инспираторами и участниками враждебных проявлений 22 мая. С учетом этого принимаются меры по возможному изменению времени пребывания иностранцев в г. Киеве».
Правовое государство начинается с того, что каждому гражданину обеспечивается неотъемлемое право либо соблюдать нормы, либо соблюдать режим.
Уничтожение в Киеве архива украинистики
Об этой духовной трагедии украинского народа мало что известно и сегодня: очевидцы молчат, документальные свидетельства не найдены, организаторы – неизвестны. Лучше всего об уничтожении уникального книгохранилища украинистики написал Евгений Сверстюк:
«24. V1.1964 в Киеве была подожжена и сгорела крупнейшая украинская библиотека – Киевская публичная библиотека Академии наук УССР. Как может сгореть в центре города крупнейшая научная библиотека? Ведь середине ХХ в. противопожарная техника настолько совершенна, что значительные пожары в городах почти исключены. Ведь в современных библиотеках мира дело поставлено так, что ни один документ не сгорит, не то что все фонды. И мировая культура за последние века не знала случая, чтобы в Лондоне или Париже, Стокгольме или Москве (после 1812 г.) сгорела национальная библиотека. Более того, многочисленная толпа, собранная голосом молчаливой тревоги к месту ужасающего преступления, была свидетелем того, как вяло двигались противопожарные работы. В течение двух часов их вообще невозможно было начать, потому что во всем этом районе не было воды: не работал водопровод. Пожар был ликвидирован только на третий день, когда выгорел дотла весь украинский отдел. Сгорела именно украиника, в том числе старинные, редкие книги, рукописи, архивы (например, архив Б. Гринченко, архив «Киевской старины», архив Центральной Рады и другие). Часть из этих архивов не было даже описана и разобрана, так что никто не знает, что там было и сгорело. Они навсегда утрачены для истории. Сгорели также специальные фонды украиники, которые до 1932 г. собирались по указанию М. Скрипника, а затем они были «засекречены», как и вся украинская история. Сгорела картотека, так что невозможно даже восстановить реестр погибших книг. На суде называлась цифра в 600 тысяч томов. Можно представить, сколько их сгорело на самом деле!
Итак, сгорела часть отечественной истории, часть украинской культуры. Навсегда утрачены огромные духовые сокровища. Тысячам и миллионам людей, поколениям молодежи отрезаны пути ко многим духовным источникам, к книгам и документам, одни из которых погибли навсегда, а другие, может, еще где-то существуют в дубликатах, но недоступны читателю. Теперь даже в Киеве уже негде по-настоящему работать ученому, аспиранту, студенту, особенно если их интересует прошлое Украины.
Как могла произойти эта невероятная трагедия? Почему? При каких условиях? Чьими руками и каким образом это делалось? С какой целью? Ответ на эти вопросы должен был дать процесс над человеком, пойманным на месте преступления, – работником библиотеки Погружальским. Процесс проходил в конце августа 1965-го в Киеве, в небольшом зале народного суда по Володарской улице. Однако с самого начала процесс принял очень странный характер. Тщательно обходилось всё, что хоть как-то могло напомнить о политическом характере преступления, о его направленности против украинской культуры. Зато все: прокурор, судья, защитники, сам подсудимый и заранее подготовленные свидетели – наперебой старались показать, что у подсудимого просто дурной характер, и ничего удивительного в том, что он взял и поджег библиотеку, чтобы отомстить ее директору за оскорбление. Долго и нудно обсуждались такие животрепещущие вопросы: сколько у подсудимого было женщин, как он с ними сходился и расходился, какие цветы дарил и как делился имуществом при разводе. Адвокат погружался в психологию многоженства и показывал, какие разные обиды со стороны сотрудников привели эту тонко организованную натуру к идее сжечь украинские книги. Сам подсудимый с умилением рассказывал о том, что когда брал и поджигал книги, то видел перед собой не книги, а физиономию ненавистного директора. В заключительном слове он даже прочел патриотическое стихотворение, которое начиналось словами: «Прости мне, семья, прости, страна родная…».
Погружальский – казенный патриот. Он писал стихи, где хвалил Хрущева, а потом сжег библиотеку… На процессе он чувствовал себя героем, и по всему было видно: знает, что много ему не дадут. И действительно, приговорили его к десяти годам лишения свободы… «Гуманные» советские законы на этот раз проявили сочувствие к сантиментальным приключениям «морально ущерблённого человека». Человека, добавим, который закончил два вуза и университет марксизма-ленинизма (!) и очень хорошо знал, что и для чего он делает. (…) И наконец, главное: если поджигателю было безразлично, что сжигать, то почему он сжигал именно украинский отдел, а не, скажем, отдел марксизма-ленинизма, где он работал? Почему из семи этажей библиотеки сгорел только один – тот, куда загнали украинскую книгу. Почему суд замазывал этот факт фразами о «повреждении русской (!) и украинской литературы?».
Эти и другие подобные вопросы (а их может быть много!) на суде не поставили. Но как их могли задать, когда процессом занимался непосредственно КГБ, который даже свидетелей предварительно «обрабатывал», а с работников библиотеки брали подписку, что они не будут «болтать лишнее»?
И все-таки кое-что в процессе выяснилось. Например, в течение многих лет из украинских библиотек массово вывозятся и уничтожаются книги. Это говорил в свою защиту Погружальский: мол, не такой уж я и вор, и при мне книги уничтожали в организованном порядке. Это была, так сказать, юридическая контратака Погружальского. На это суд нашел такой ответ: книги уничтожались на законном основании, поскольку существует какое-то распоряжение о ликвидации «идейно и научно устарелых книг». За что осудили «бедного» Погружальского? Ведь он всего лишь шире применил вышеприведенную формулу! Впрочем, о судьбе Погружальского, очевидно, позаботятся его сообщники и единомышленники. И мы же подумаем о выводах, которые из этого дела следующие. Выморив голодом миллионы украинцев в 1933-м, истребив лучших представителей нашей интеллигенции, душа малейшую попытку мыслить, из нас делали покорных рабов. Отдавая государству все силы и плоды своего труда, мы не успевали подумать: кто мы? Для чего живем? Куда нас ведут?
Нам уже не раз плевали в лицо. А в этом году плюнули особенно нагло. Сожгли крупнейшую украинскую библиотеку. Сорвали мостик между нашим прошлым и настоящим. Когда мы даже от этого плевка не очнемся и подставим покорно закрытые глаза под другой, тогда кто же мы, как не «рабы, подножки, грязь Москвы»?
Чем можно напугать украинский народ? Уничтожить его? Это было
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
