Книга Страж. Полночь - Джеффри Конвиц

Сидя в клетке и укутавшись в гнилое ветхое одеяло, больше напоминавшее половую тряпку, Нэнси начала вслух молиться. Льюк и Авраам, проходя мимо нее на улицу, только выругались. Потом она услышала, как из гаража за домом вывели машину, ворота гаража закрылись, братья сели в кабину, и машина отъехала. В комнату вошла Синтия, внимательно осмотрела девушек и обратилась к Нэнси:

— Зачем ты молишься? Тебе это не поможет.

— А разве вы не верите в Бога? — тихо спросила Нэнси, дочитав молитву до конца и только после этого переведя взгляд на Синтию.

Но та лишь снисходительно усмехнулась:

— Вот ты, наверное, считаешь, что твой Бог добр и милостив. Тогда как же он смог допустить, чтобы с тобой все это случилось?

Нэнси нервно сглотнула. Во рту у нее пересохло, но она все же нашла в себе силы ответить:

— Нас учили не сомневаться в его мудрости и не ставить ее под сомнение. Ведь Он послал на землю Своего единственного Сына. И тот принял смерть за наши грехи. Может быть, Он хочет, чтобы и я тоже выпила свою чашу страданий, ради спасения моей бессмертной души.

— Неужели ты такая страшная грешница? — изумилась Синтия.

Нэнси опустила глаза. В соседней клетке, укутавшись в одеяло и держась за больные ребра, Гвен с ненавистью смотрела на Синтию.

— Даже некоторые из ваших святых и монахов не так безропотно сносили боль, как это делаешь теперь ты, — заговорила Синтия, с интересом глядя на Нэнси. — Позволь, я немного просвещу тебя. Тебе когда-нибудь приходилось слышать о кровавой охоте на ведьм, которую устроили в свое время во имя Твоего Господа Бога?.. Это весьма увлекательная и поучительная история, смею тебя уверить. Например, в шестнадцатом веке некоего священника пытали до тех пор, пока не вынудили сознаться, что он заключил сделку с дьяволом — инквизиторы были просто уверены в его связи с Сатаной. Причем только лишь потому, что этот священник долго изучал целебные травы и с их помощью в своей деревне смог ставить на ноги, казалось бы, безнадежных больных. В те времена считалось, что все необычное — будь то талант, красота или особый дар — все это исходит от Сатаны. Ценились только серость и послушание, а тех, кто обладал чем-нибудь необычным — например, умственными способностями и талантом исследователя— тут же приговаривали к смерти. Итак, то'о несчастно е священника привязали к столбу, вывернули ему руки и прибили их гвоздями, так что кровь хлынула из ладоней ручьями и даже забрызгала стену в пяти футах от висевшего. Но все это время он не переставал молиться своему Богу, точно так же, как ты сейчас. Он не мог поверить, что его милосердный Бог не сжалится над ним — ведь Господу-то наверняка было известно, что этот человек ни в чем не виновен. Так вот, он не терял надежды, что Господь услышит его и избавит от незаслуженного наказания. Но Бог и не думал вмешиваться — небеса не разверзлись и Христос не явился перед ним в луче света. И вскоре набожный священник умер страшной смертью на столбе, а его вера рухнула в тот момент, когда он испускал дух.

Понимаешь, часто бывают такие времена, когда Зло торжествует, но ни Бог, ни его ангелы даже не пытаются этому помешать. Зло оказывается сильнее добра, а Бог спокойно восседает на своем троне и лишь забавляется, глядя, как его верные рабы извиваются и корчатся в муках, словно марионетки с перерезанными нитями. Так почему же ты не хочешь поверить, что он и пальцем не шевельнет, чтобы хоть как-то помочь тебе? Ведь ты, наверное, хорошо помнишь, что даже Его собственный Сын, и тот выкрикнул на кресте в предсмертной агонии: «Почему Ты оставил меня?»

Нэнси ничего не смогла ей ответить. Но ее вера нисколько не поколебалась после всей этой бесовской тирады. К тому же девушке совсем не хотелось спорить с человеком, который находится в неравном с ней положении. Ведь Синтия была сейчас в своем доме, в полной безопасности, и уж ей-то смерть никак не грозила. Поэтому спорить с ней было бессмысленно и беспо лезно.

— С этого момента я запрещаю тебе молиться вслух, — объявила Синтия. — Если тебе угодно, можешь повторять весь этот бред про себя. Но в конце концов ты все равно поймешь, что Бог бросил тебя, и твоя властительница — только я одна.

— Пошла вон, сука! — выкрикнула вдруг Гвен, вкладывая в свое проклятье всю энергию беспомощной ненависти. От этого крика у нее так заломило в груди, что она чуть не задохнулась от боли.

Но Синтия лишь тихо рассмеялась и, повернувшись, степенно вышла из комнаты, даже не оглядываясь на своих пленниц.

Через несколько минут Нэнси снова стала читать молитвы, не обращая никакого внимания на запрет и угрозы Синтии. При этом она считала количество прочитанных молитв, мысленно перебирая невидимые четки.

Глава одиннадцатая

На магазине все еще висела старая табличка «Лавка Петерсона», хотя мистер Петерсон уже давно не был владельцем этого заведения. Он уехал из Виргинии десять лет назад, не выдержав постигшего его горя, когда друг за другом бесследно пропали его маленький сын, а потом и дочка. Теперь здесь работала пожилая пара — мистер и миссис Джэмисон. И хотя в магазин почти никто не заглядывал, он все же давал им небольшой доход в дополнение к пенсии. Миссис Джэмисон сидела за прилавком в скрипучем кресле-качалке и вязала мужу красный свитер, временами поглядывая на свою единственную за весь день покупательницу — любопытную пятнадцатилетнюю Шарон Кеннеди. Девочка с интересом разглядывала товары, переходя от одной полки к другой.

Шарон нравилось рассматривать вещи, выставленные в магазинчике Джэмисонов, ведь, кроме таких важных продуктов, как соль, масло, мясо, куры, молоко, яйца и хлеб, здесь всегда почему-то продавали и разную ерунду — например, собачьи ошейники, носовые платки, охотничьи патроны, винтовки, пистолеты, а также сумки всех сортов, зо-нтики, гробы и, конечно, игрушки. Помимо этого, в магазинчике можно было обзавестись нижним бельем, зубной пастой и даже простенькими лекарствами, на которые не требовался специальный рецепт врача. Ну, абсолютно все здесь можно было купить, кроме, разумеется, именно того, что сейчас больше всего хотела достать Шарон.

— А у вас есть краска, чтобы покрасить яйца на Пасху? — наконец осмелилась спросить девочка.

— Надо вспомнить… — отозвалась миссис Джэмисон и в задумчивости подняла глаза к потолку. — По-моему,