1
От Знобищева к северу
Светка высунула язык и стала рассматривать его в зеркальце.
– Любуешься жалом? – спросил я.
– Чуть не откусила, – пояснила она. – Пап, а ты мог бы так быстро не ехать?
– И так еле тащимся, – возразил я. – Куда медленнее?
– Тебя не спросила… Пап, куда мы торопимся-то? Кругом тайга, а я запасной язык дома оставила, сам знаешь…
– Без языка – это тебе только преимущества, – сказал я. – Некит не любит болтушек, он сам трепло.
Светка ткнула меня кулаком в шею.
– Трепло, – повторил я. – И хвастун. В прошлый раз встретились, как завёлся про свои подвиги рассказывать…
– Ты просто завидуешь, – перебила Светка. – А зависть – плохое чувство. Не доведёт тебя до добра…
Конечно же, Светка сказала это зловещим голосом.
– Если человек тебя во всём превосходит…
– Это Некит-то во всём меня превосходит? – не удержался я. – Да он просто долдон…
Отец резко снизил скорость.
– Прекратите ругаться, – сказал он. – От этого у меня голова болит.
– Он первый начал. – Светка захлопнула зеркальце и вернулась к планшету.
– Ну да, про великого Некита плохо не выражёвываться…
Отец поглядел на меня выразительно, я замолчал. Поехали дальше. Подумалось – не поругаться ли ещё, так, немного, для развлечения, чтоб скрасить путь. Но решил, что не стоит. А лес за окном мне тоже надоел, так что я, как и Светка, взялся за планшет. Некоторое время ехали молча, в багажнике булькал бензин в канистре и брякал совок в ведре, и громыхали подвески. Светка хмыкала, скрежетала зубами и сосредоточенно тыкала пальцами в планшетный экран.
Дорога была относительно неплохая, заплатанная по поводу лета и пустынная по поводу утра, лишь иногда мы проскакивали мимо приткнувшихся к обочине фур с занавешенными кабинами, мимо лесовозов, мимо ремонтной техники. А вообще пусто.
Так и ехали.
Светка щёлкнула зубами, я обернулся, думал, может, язык прикусила.
Не повезло.
– И всё равно. – Светка бросила планшет на сиденье. – Все равно «Кипящая стена» у меня не работает. Не «Стена», а каша огненная. Почему так?
– Ну и хорошо, что не получается, – сказал я. – «Стена» хороша крыс в амбаре травить, для настоящего дела не годится. Если на тебя кто покрепче кинется, только шерсть ему опалишь. Лучше уж «Разящий смерч» использовать.
– После «Смерча» одни ошмётки остаются, – возразила Светка. – А я хочу трофеев на стену повесить. В прошлый раз я поставила «Смерч», так даже когтей не осталось.
– Зачем тебе когти? – спросил я. – Какой толк от когтей?
– Ожерелье сделать, – объяснила Светка. – Или бусы. Или пуговицы. Не, «Разящий смерч» не дело…
– «Смерч» хорош, – возразил я. – Но лично у меня толком ни разу не получался.
– Хочешь, научу? – лениво спросила Светка.
– Не, – отмахнулся я. – Не надо. Все эти огненные штуки… Это девчачье.
– Девчачье? – Светка аж подпрыгнула.
– Ну да, девчачье, – повторил я. – Все эти фейерверки, огненные шары, молнии – всё это очень девочково. Красиво, конечно, но…
Я иронически усмехнулся.
– Я предпочитаю проверенные способы, – сказал я. – Меч, арбалет, копьё. Чтобы сталь. Чтобы соль. Чтобы по-настоящему!
– Примитивный подход! – Светка пнула меня в спину через сиденье. – Как и ты сам – примитив и варвар…
– Ну конечно, не Некит…
Светка пнула посильнее.
– Хватит спорить, – отец затормозил. – Кажется, приехали.
Дорога расходилась вилкой. Отец остановился у знака, направо через двести сорок километров было Знобищево, налево была просто стрелка, без Знобищева.
– Давайте направо, – тут же сказала Светка. – Туда дорога разъезженнее – шанс найти нормальную гостиницу выше. Я не хочу в мотеле опять ночевать и в сапогах ходить.
– А я не хочу ночевать в Знобищеве, – сказал я.
– А вдруг тебе понравится?
Знобищево. Кто эти названия придумывает? Куда ни приедь – содрогнёшься.
Отец достал путеводитель, полистал.
– В Знобищево завод по производству пластиковой упаковки, – сказал он. – Средняя школа, пекарня, грибоварный цех, углежогные ямы. Всё.
– Я же говорю, в Знобищеве тебе понравится, – хихикала Светка. – Едем в Знобищево! Осмотрим углежогные ямы!
– А налево что? – спросил я.
Не хочу в Знобищево, что я, углежогных ям не видел, что ли?
– Налево у нас… – отец опять полистал путеводитель. – Налево у нас…
– Ну конечно же, Трупылёво! – перебила Светка.
Она не выспалась, и поэтому зла и капризна. В Трупылёве мы были две недели назад, чудесный тихий городок, не имеющий ничего общего со своим названием. Мне там понравилось, я ловил карпов в прудах и осваивал квадрокоптер. Отец писал днём отчёты, а по вечерам книгу, щёлкая по клавишам машинки одним пальцем, а вот Светка страдала с первого дня – в магазине, куда Светка отправилась за апельсиновым соком, её беспричинно стукнула старушка. Это повергло Светку в странное и смятённое состояние – она то собиралась найти старушку и выяснить, что же она ей сделала, то придумывала, как ловчее испепелить Трупылёво вместе с его бессовестными обитателями. Ни на первое, ни на второе Светка так и не решилась, зато Трупылёво стало частью нашего обиходного лексикона.
Почему выбор всегда между Трупылёвом и Знобищевом?
– Направо Холмы, – прочитал отец в путеводителе. – Город основан… ого, еще в девятнадцатом веке. Основан артелью бродячих мастеров, центр лесной и пеньковой промышленности на северо-востоке, приготовляли избы, сплавляли их до Волги… Искусные плотники…
– Большой выбор гробов, – прокомментировала Светка.
– Трехэтажное здание пенькового техникума… – читал отец.
– Пеньковый техникум! – хлопнула в ладоши Светка. – Брат, тебе надо непременно туда поступить. Научишься наконец плести лапти!
– Лучше плести лапти, чем плести чушь, – ответил я.
– Лапти плетут из лыка, – поправил отец. – Из пеньки плетут верёвки. Кстати, до сих пор плетут именно из пеньки, отличные верёвки получаются.
– Могу поспорить – там проводится праздник самой крепкой в мире верёвки. День Висельника. Нет, не так, Висельник Дэй…
