Де Рошель взял бумаги у кивнувшего гвардейца и вскочил на лошадь. Все стражи ворот вытянулись, отдавая честь, но Рази обратил на них не больше внимания, чем на какую-нибудь собаку, и погнал коня через открытые ворота на знойное солнце. Кортеж неспешно проехал через мост надо рвом и пустился вверх по холму, предоставляя редким путникам возможность сторониться их лошадей.
Винтер протянула свои бумаги часовому, не отрывая глаз от небольшой группы всадников, поднимающихся по холму. Гвардеец не глядя сунул ей бумаги и повернулся к следующему в очереди. Винтер прошла под аркой ворот и быстро зашагала вперед. Она не замедлила шаг, когда миновала покровительственную тень ворот. Она не оглянулась. Но словно что-то разорвалось в ней, когда она сошла с бревен подъемного моста: направившись вперед по пыльной дороге в город, она почувствовала, как кровоточит ее сердце.
Рази еще маячил впереди, когда она добралась до таверны. Его кортеж отъехал далеко, но единственную группу мужчин верхом легко было разглядеть на дороге, наполненной в основном пешеходами и повозками. Она проводила их взглядом, войдя во двор трактира, а затем оглянулась по сторонам в поисках племянника Марни. Уж его-то ни с кем нельзя было спутать — вылитая Марни, только с бородой. Запихивая непокорную свинью в стоило, он поднял на Винтер взгляд, и она сделала ему знак, который показала Марни, чтобы он понял, кто она такая. Парень почти незаметно кивнул, исчез в конюшне и чуть погодя вышел с Оскаром, который зафыркал и зачмокал губами, увидев и почуяв хозяйку.
— Хороший мальчик, — бормотала Винтер, похлопывая коня по шее и гладя по носу. — Хороший. — Она быстро оглядела коня — он был здоров и полон сил, очевидно, стоял под седлом минут десять, не больше. Она благодарно кивнула рыжему великану, а он серьезно подставил сложенные руки, чтобы помочь ей забраться в седло.
Когда она уже собиралась пришпорить коня, он положил руку ему на шею и тихо проговорил:
— Тетя велела передать: берегите себя, леди. Сказала передать вам: не будьте, говорит, дурой… — Он покраснел, но Винтер ему улыбнулась:
— Скажи тете, что я люблю ее, Гудман, и что обязана ей по гроб жизни… — она поколебалась, — и еще… попроси ее, пожалуйста, позаботиться о моем отце.
Силач кивнул и отступил, когда Винтер направила коня к дороге.
Выехав в неплотную толпу, она на минуту заколебалась, глядя на виднеющегося впереди Рази — расстояние до него все увеличивалось. Если выполнить хорошо обдуманный план отца, она должна последовать за медленно движущимся кортежем до самой портовой дороги, а затем значительную часть пути в Падую. Через три недели путешествия, когда они наполовину перевалят через горы и нечего будет бояться, что Рази отошлет Винтер назад, она объявится, попросит у него покровительства, а затем доберется вместе с ним до Падуи, где начнет новую жизнь под его защитой.
Винтер смотрела, как Рази пробирается на своей лошади через толпу — голубая куфия ярко выделялась среди облаков желтоватой дорожной пыли. Горло у нее сжалось от страха за него, ведь он ехал с людьми, которым не доверял, к будущему, вовсе ему не подвластному. Она снова закрыла глаза от желания подскакать к нему и направила коня в толпу, против основного движения, в направлении дворца.
Десять минут спустя Винтер остановилась на небольшом перекрестке и взглянула на тонкую ленту дороги, ведущей налево. На ней было мало путников; она вилась по узкому поясу пастбищ, а затем быстро поднималась вверх, переваливала через холмы и исчезала в густом лесу. Она так и услышала, как бандиты и воры насторожились, почуяв девушку, пустившуюся по этой дорожке без провожатых. Она глубоко вздохнула, борясь со страхом, и снова покосилась на дорогу, ведущую в город. Рази исчез из виду, уехал от нее, возможно, навсегда. За ее спиной на горизонте виднелись здания дворца. Ее отец лежал пленником в самом сердце замка, всеми покинутый, обманутый, больной, в полной власти своего непредсказуемого и своевольного друга-короля. Она повернула голову к замку, пытаясь представить себе отца, молясь, чтобы у него все было хорошо.
«Еще не поздно, — прошептал соблазнительный голос у нее в голове. — Ты можешь вернуться. Езжай вперед или назад — и ты будешь в безопасности, под защитой, не одна».
Винтер с тоской взглянула на дворец. Народу на дороге стало меньше — большинство путников уже подходили к ярмарке. Скоро она останется на этой дороге одна, впервые в жизни, заметная и ранимая, и не на кого будет положиться, кроме самой себя. Она девушка, она так молода, ей это не под силу. Просто не под силу.
Винтер, заморгав, повесила голову и опустила глаз на свои дрожащие руки. «Мне это не под силу, — повторила она. — Я хочу домой». Думая это, она пустила коня вперед, и он послушно сошел с главной дороги на уединенную проселочную дорожку, ведущую в горы.
Несколько человек обернулись, чтобы взглянуть на одетую в темный костюм женскую фигурку, одиноко движущуюся по дороге. Большинство из них отвели взгляд, даже не разглядев ее как следует. Но у немногих, особенно у женщин, зашевелились в душе сочувствие и тревога. «О чем только эта девушка думает? — ахнули они. — Она что, с ума сошла?» И они крестились, или хлопали себя по лбу, или делали какой-нибудь знак, защищающий от сглаза, чтобы самим никогда не оказаться в подобном положении.
И верно, кто по своей воле мог вот так, без сопровождения мужчин, отправиться из городской безопасности в дикие пустоши, где полно головорезов? Некоторые женщины не могли оторвать взгляда от девушки, удаляющейся по дороге. Одержимые нездоровым любопытством, они сворачивали шеи, чтобы не упустить ее из виду. Но она скакала быстро и вскоре исчезла на извилистой дорожке, словно поглощенная предательской чащей кишащего бандитами и волками леса.
Благодарности
Приношу свою глубокую благодарность Светлане Пиронко из Author Rights agency, за ее энтузиазм и советы. Она не только прекрасный агент, но и замечательная подруга. Также хочу поблагодарить своего редактора, Мэри Уэбб, которая приложила все усилия, чтобы сделать мою историю как можно лучше. Благодарю Хелен Карр и Эмму Бирн, а также всех сотрудников О’Брайен Пресс, которые поддерживали меня, помогали мне и держали меня за руку; ваша увлеченность работой вдохновляет. Разумеется, я очень признательна издателю Майклу О’Брайену, за его страстную веру в Мурхоков. И конечно, я благодарю Пэт Муллен, чья доброта и великодушие открыли дверь, которая, как мне казалось, была заперта навсегда. Спасибо, Пэт — я не могу выразить, насколько я тебе благодарна.
