— А потом вам, чего доброго, захочется голосовать. Пристальный взгляд и молчание Мишель были более чем красноречивы.
— О Господи… — вздохнул Этан.
Изображая сочувствие, Мишель потрепала его по руке.
— Возьми, — сказала она, пододвигая мужу свою тарелку, — доешь. Тебе надо набираться сил.
Глава 15
Мишель поднялась с постели и осторожно побрела в ванную. Держась рукой за поясницу, она налила в стакан воды, но не стала пить ее сама, а отнесла в спальню. Обойдя кровать, она подошла к креслу, где сидел Этан, и протянула ему стакан. Этан молча взял его, Мишель приложила ладонь к его лбу.
— У тебя жар, — заметила она, зажигая лампу. — Тебя давно тошнит?
— Почти час, а может, чуть дольше. — Он глотнул воды, ощутил, как судорожно сжался желудок, и прикрыл глаза. — Мне не хотелось будить тебя.
— Напрасно. Я же поклялась не оставлять тебя «в болезни и в здравии».
Этан слабо улыбнулся.
— Я не думал, что пройдет всего три дня после нашей свадьбы, и нам придется проверять это. — Он отпил еще воды и прополоскал рот, прежде чем глотнуть. Едва вода достигла желудка, вновь последовала болезненная судорога.
Мишель снова вышла в ванную и вернулась с мокрым полотенцем. Она вытерла Этану лицо, затем свернула полотенце и положила на лоб.
— Может быть, послать за врачом? Скажем, за Скоттом Тернером — он уже осматривал меня по поводу ребенка.
Этан вернул ей стакан.
— Мне не нужен врач. Это всего лишь несварение — я съел свой ужин и большую часть твоего. И потом, не стоило смешивать вина. Утром все будет в… — Внезапно его глаза широко раскрылись, а лицо стало пепельно-серым. Схватив со лба влажное полотенце, он вскочил и бросился в ванную.
Даже через закрытую дверь до Мишель доносились звуки опустошающей желудок рвоты. Она погладила себя по животу и обратилась к ребенку:
— Вот и хорошо, что мы не стали есть этого цыпленка. Подождав еще несколько минут, Мишель вошла в ванную. Этан стоял, привалившись к умывальнику. Она принесла ему чистую ночную рубашку и вытерла шею, лицо и плечи.
— Наверное, еда была несвежей, — предположила Мишель. — Скорее всего — цыпленок.
Этан кивнул, радуясь, что не стал заставлять Мишель есть за ужином и жалея о собственном аппетите. Он пошатнулся, удивленный собственной слабостью, и позволил Мишель увести себя в спальню. Он направился к креслу, но Мишель настояла, чтобы он лег в постель.
— Если кто-нибудь и должен провести ночь в кресле, — заявила она, — так это я.
Этан вновь удивился, обнаружив, что не желает спорить. Он лег на бок и свернулся калачиком. Мишель укрыла его двумя одеялами.
— Может, заказать тебе чай с тостом? — предложила она. — Когда меня тошнит по утрам, это хорошо помогает.
— Я же не жду ребенка.
Мишель села рядом и пригладила волосы на виске Этана.
— Ты уверен? Мир меняется, мистер Стоун. Он закрыл Глаза.
— Как смешно!
Утром Этану стало лишь немногим лучше. Мишель собиралась на работу тихо, чтобы не потревожить его. Но когда она вышла из гардеробной, одетая в простое серое платье с белым воротничком, заколотым брошью, Этан уже натягивал брюки.
— Ну нет! — возмутилась Мишель. — Немедленно ложись!
— Если ты уходишь, я с тобой.
— Не глупи, Этан. Ты слишком плохо себя чувствуешь, чтобы тащиться за мной в редакцию.
В ее словах была немалая доля истины.
— Тогда оставайся здесь, ухаживай за мной.
— Ты не так серьезно болен. — Мишель собрала на затылке волосы и аккуратно уложила их. Ее очки лежали на столе. Надев их, Мишель стала наблюдать поверх проволочной оправы, как Этан сражается с пуговицами на рубашке. — Этан, прошу тебя, ложись! Я уже договорилась с портье, кто-нибудь придет проведать тебя днем. В гостиной есть горячий чай и тосты, и если захочешь — джем и апельсиновый сок. Если ты ляжешь, я принесу поднос сюда.
— Я не пущу тебя в «Кроникл» одну.
— Чего ты боишься? Что Хьюстон застрелит меня на улице? Мы в Нью-Йорке, Этан. Такого здесь не бывает.
Этан сел. Его пустой желудок по-прежнему стискивала судорога, все мускулы ныли, как после длительного приступа болезни.
— И потом, ты подумал, сколько времени тебе придется быть моей тенью? Несколько недель, месяц, полгода, год? Если через два года Хьюстон так и не решится напасть на меня, хватит ли тебе такого срока, чтобы убедиться в моей безопасности? Да, я помню, о чем мы говорили, Этан» но я надеялась, что наш брак продлится вето жизнь. Если же ты будешь повсюду следовать за мной по пятам, мы не протянем вдвоем и месяца!
Этан вскинул голову, сердито прищурившись.
— А если я не буду повсюду следовать за тобой по пятам, ты не проживешь и недели! Ну что такое неделя, полгода или год по сравнению с сорока или пятьюдесятью годами? Я хочу быть с тобой до конца жизни, Мишель. Тебе от меня не отделаться!
Мишель молчала. Ее глаза наполнялись слезами. Она подняла очки повыше на лоб и вытерла глаза.
— Я опять становлюсь эгоисткой? — пробормотала она. — Мэри-Фрэнсис была права. О, Этан, что будет, если я окажусь плохой женой?
Он слабо улыбнулся и похлопал ладонью по кровати рядом с собой. Когда Мишель села, он обнял ее за плечи.
— Ты будешь замечательной женой. Мишель недоверчиво взглянула на него.
— Подожди лет пятьдесят, Мишель, и я докажу тебе это.
Из редакции «Кроникл» ей прислали работу домой. Уже несколько месяцев Мишель была избавлена от необходимости носиться по городу в поисках удачной темы для статьи. Теперь она чаще копалась в газетах и книгах в поисках сведений или проводила интервью, а не спешила к местам происшествий. Ей помогали несколько репортеров, собирая подробности событий. Мишель казалось, что компромисс найден удачно.
Устроившись в кресле и рассеянно поглаживая живот, Мишель обдумывала последнюю фразу. Очки спустились на кончик носа, за ухом торчал карандаш. Губы плотно сжались, между бровей залегла морщинка.
Этан прислонился к дверному косяку, наблюдая за ней прищуренными глазами; на лице играла лукавая улыбка.
Внезапно Мишель вскинула голову;
— Ты давно здесь стоишь?
— Недавно. Всего несколько минут.
— Почему ты улыбаешься?
— Просто так. Мне нравится смотреть на тебя. Мишель ощутила, как ее щеки заливает жар. Чтобы скрыть смущение, она сняла очки, сложила тонкие дужки и положила очки на стопку бумаг.
— Тебе получше? — Мишель смерила его долгим взглядом. Этан стоял в небрежной позе, скрестив руки на груди и согнув одну ногу в колене. Он задумчиво склонил голову набок, и прядь черных волос упала ему на лоб. Сейчас глаза Этана казались скорее серыми, чем голубыми, но это был теплый цвет освещенного солнцем камня. — Выглядишь ты лучше.
