Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Не все преступники, конечно, поступали так примитивно и грубо. Ханджевская, Рейнгольд, Таубе и Герасимов, например, действовали иначе. В июне 1944 года они объединились с целью изъятия ценностей с витрин ювелирных магазинов. Ханджевская присматривала подходящую витрину, следила за тем, чтобы ее друзьям никто не мешал «работать», а те ночью прилепляли к стеклу витрины «пластырь», резали алмазом стекло и тихо чистили витрину. К концу года они обчистили витрины комиссионных магазинов на Сретенке, на улице Воровского (Поварская), в Волховском переулке, на Колхозной (Сухаревская) площади, а с витрины магазина «Ювелирторга» № 1 в доме 14 по Столешникову стащили золотой лорнет, золотую табакерку, инкрустированную бирюзой и перламутром, коробку из нефрита с золотом и эмалью, кулоны с цепочкой из золота с аметистом и другие вещи, всего на девяносто тысяч рублей. Получили они тогда за все это по десять лет лишения свободы с конфискацией имущества.
Помимо магазинов, палаток, инкассаторов и банковских служащих, жертвами грабежей становились и простые граждане. Их раздевали, снимали с них шубы, платья, брюки, туфли, ботинки и прочие новые и поношенные вещи. «Молотнуть», то есть ограбить человека преступники могли в любом месте: в парке, на улице, в подъезде. В Москве существовали шайки, которые «шефствовали» над определенными районами и местами города. Шайка, возглавляемая Ташкиным, например, после войны грабила граждан у чайной «Самоварчик», в парке «Сокольники». А в 1943 году Урбанович по кличке «Ус» и Волков, познакомившись на танцплощадке в ЦПКиО имени Горького, тоже решили создать банду. Банда грабила людей в парке и около него. Похищенное, как это было в то время принято, бандиты «толкали» на Перовском рынке. В 1944 году в Ленинском районе возникли две воровские шайки. Одна «прославилась» тем, что 1 октября устроила драку у кинотеатра «Авангард» (его давно снесли) на Калужской площади, во время которой бандит Шелехов застрелил сержанта Чинкова, а вторая – ограблением дачи Артемова в Малаховке. С дачи было вывезено на автомашине все имущество Артемовых, только что вернувшихся из эвакуации.
В те годы кинотеатры, клубы и дома культуры служили местом кучкования местной шпаны и вообще преступного элемента.
На Преображенской площади стоял когда-то кинотеатр «Орион». Так вот около него постоянно околачивались ребята из шайки Самодурова: Соболев Адам (на самом деле Аркадий), Мишанька «корзубый» (он носил на правом клыке металлическую коронку), Колька-инвалид по кличке «Козел», Лешка Крупенин (он же Сычев Владимир) и др. Сам Николай Самодуров называл себя «Костей-инженером». «Инженером» он был, правда, по замкам и задвижкам, а образование имел, вообще-то, не выше собачьего. И тем не менее Верке Поляковой, с которой познакомился на квартире у своей знакомой Дуси в доме 12 по улице Горького, он представился именно так. Верка ему сразу понравилась, и он привел ее в подвал дома 91 по Гражданской улице, где в квартире дворничихи Чугуновой («Чугунихи») гужевалась вся его компания. С этого времени Верка стала не только Колькиной «кралей», но и хозяйкой «хазы». Покупала вино, продукты, сама брала деньги из шкафа, куда их складывали постоянные посетители квартиры. С помощью специально изготовленных на заводе ключей, отмычек, пилок, а также ломика «фомка» эти «посетители» обчищали московские квартиры. Когда Колька ей надоел своими пьянками и драками, она стала жить с Адамом. Колька с этим смирился. Адам был сильнее и злее его. После того как Верка от него ушла, ему вообще не везло – ни в делах, ни в картах. А в середине ноября 1943 года с ним произошла история, которая чуть ли не стоила ему жизни.
Началось все с того, что участник банды Николаев поссорился со своим приятелем Лягушкиным по кличке «Нога». До этого они жили мирно и не раз ходили вместе на кражи. А тут вдруг Николаев узнает, что к нему домой завалился пьяный Лягушкин с пистолетом и стал грозить его матери, что он его, Николаева, убьет. Николаев подумал, что Лягушкин сделал это неспроста, что он запугивает его, выполняя задание милиционеров. Банда решила потребовать у Лягушкина объяснения. И вот 15 ноября Николаев, Фадеев, Кондратьев, Молчанов, Соколов, Новиков и Самодуров направились к кинотеатру «Молот», на Русаковскую, и нашли там Лягушкина. Стали с ним разговаривать. «Разговор» этот вызвал живейший интерес у окружающих, поскольку сопровождался нецензурными выражениями, демонстрацией оружия и угрозами. Опасаясь вмешательства милиции, бандиты потащили Лягушкина за угол здания, но тому удалось вырваться от них и убежать. Фадеев погнался за ним, выстрелил и убил. Казалось бы, на этом можно было успокоиться. И шум у кинотеатра закончился, и подозреваемый наказан, но нет, возникла другая проблема: что делать со свидетелем? Дело в том, что Лягушкин у кинотеатра был не один, а с приятелем, Губановым. Как заставить его замолчать? И тут Фадеев передает пистолет Самодурову и велит ему застрелить Губанова. Самодуров берет пистолет, отводит Губанова в сторонку, где, приставив дуло к его животу, произносит: «Прощайся с жизнью!», после чего нажимает на курок. Но выстрела не происходит. Осечка. Губанов вырывается, бежит. Самодуров стреляет в него два раза, но пули пролетают мимо и Губанов скрывается. Что же в результате? А в результате то, что Фадеев с подачи Николаева неизвестно за что убил Лягушкина, а Самодуров остался чистеньким, отпустив свидетеля. Когда смысл всего случившегося дошел до бандитов, они обратили свой взор к Самодурову. «Уж не „мусор“ ли ты, Костя-инженер?» – говорили, обращенные к нему, их волчьи глазки. Сначала его просто били. Потом Николаев вынул маузер. Тогда Самодуров вырвался из лап своих приятелей и побежал. Ему удалось забежать в какой-то подъезд и спрятаться под лестницей. Там было темно и пыльно. Самодуров прижался к стене и заткнул уши, чтобы не слышать удары своего собственного сердца. Вскоре в подъезд вбежали и его преследователи. Кто-то зажег спичку, и по стенам заплясали растрепанные тени. Самодуров увидел Николаева все с тем же маузером в руке. Съежился, приготовившись к смерти. Тут грохнул выстрел, мелькнуло пламя, и что-то царапнуло его по шее, наверное, отлетевшая от стены штукатурка. Не дожидаясь второго выстрела, он юркнул в дверь и побежал по улице. Теперь за ним никто не гнался. Неизвестно, что подействовало на банду, но Самодурова она решила простить. Может быть, это случилось потому, что и сам Николаев, стреляя с двух шагов, не попал в Самодурова. Как же можно было после этого винить его в том, что он не попал на бегу в Губанова! К тому же и Губанов никуда не пошел. Молчал как рыба, опасаясь за свою жизнь. По случаю примирения бандиты выпили, помянув Лягушкина, начальника московской милиции и всю их «сучью братию». Но гулять банде оставалось недолго. Спустя три дня после «лягушачьих поминок», когда Самодуров, Николаев, Фадеев и Соболев шли по Владимирскому поселку, на них обратила внимание гражданка Яровая. Ей показалось, что на парнях надеты вещи, похищенные из ее квартиры. Недолго думая, она кинулась к проходившим мимо участковому уполномоченному 57-го отделения милиции Павлову и политруку того же отделения Звонилину и указала им на бандитов. Самодуров, Николаев и Фадеев знали, что в случае ареста их ждет расстрел. Дело в том, что совсем недавно, 1 ноября, они вот так же шли с кражи по улице, неся похищенное, когда участковый 36-го отделения Голованов остановил их, предложил предъявить документы. Фадеев, ничего не говоря, выстрелил в него и тяжело ранил. Им тогда удалось смыться. Теперь они не стали ждать, когда к ним подойдут милиционеры, а сразу пустились наутек. Самодуров с Соболевым забежали в подъезд. За ними туда влетел участковый Павлов, и сразу прогремел выстрел. Павлов упал. Он был убит. На месте преступления Звонилин задержал Самодурова. Соболев, Николаев и Фадеев скрылись. Но дни пребывания их на свободе были сочтены. Вскоре всех, в том числе и Верку с «Чугунихой», арестовали. Московский трибунал под председательством Васнева приговорил Николаева, Фадеева, Новикова, Самодурова и Соболева к расстрелу. Верховный трибунал РСФСР заменил Новикову и Самодурову смертную казнь двадцатью годами каторжных работ. Приговор в отношении Соболева, Фадеева и Николаева 1 апреля 1944 года был приведен в исполнение. Верка Полякова и Акулина Чугунова отсидели свой срок и вышли на свободу.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
