Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
6.37. Вельбот отошел. Старший — капитан 3-го ранга Романкевич. Дал команду: „Маневрируйте в луче прожектора в нашей видимости!“
6.45. Обнаружили плавающее тело в свете прожектора с левого борта. Вельбот к нему. Сбросили спасательный круг с вельбота. Рядом с телом книжка „Боевой номер“, подобрали в вельбот. Ударом волны тело было перевернуто в расстоянии 30 метров от борта. Каширский в лучах прожектора опознал командира К-8. На голове большая ссадина. Труп ушел под корпус корабля.
6.50. С носа корабля доклад впередсмотрящего: „Слева 5° слышен крик“. Прямо по курсу дистанции 10 метров человек. Дал команду: „Вельботу перейти на правый борт и направиться к плавающему“. „X. Лаптев“ повернул 5° вправо. Сбросили круг. Круг упал в метре от человека. Тот потянулся к кругу и в этот момент ушел под воду.
7.00. С вельбота доклад: „Имеем пробоину. Заполняемся водой“. Дал команду: „Вельбот к борту и снять команду, вельбот на бакштов“.
7.06. Видимость ухудшилась до 0,5 кабельтов. Снежные заряды. Море 8 баллов. Темно.
7.07. Дали ход. Начали маневрировать, ища людей и документы. Доложил главнокомандующему о гибели ПЛ в точке Ш — 48°0,5' Северная, Д — 18°54′ Западная. Н — 4125 метров. В командование поиском по указанию начальника Главного штаба вступил Каширский».
Из воспоминаний капитана 1-го ранга в запасе С. П. Бодрикова: «Доставив Каширского на борт „Лаптева“, доложился командиру о выполнении задания и спустился в каюту переодеться, так как сильно промок. Снял ботинки и в тапочках пошел в кают-компанию выпить горячего чая. В это время с мостика раздался громкий крик радиометриста: „Цель увеличивается!“ А секунд через тридцать: „Цель пропала!“ Я бросился на мостик. В это время раздались два сильных удара по корпусу, словно кто-то бил гигантской кувалдой. Командир скомандовал: „Команде катера в катер!“ Я побежал в каюту, наскоро переобулся и выскочил наверх. В это время вельбот сильно ударило о борт и капитан 3-го ранга Романкевич, бывший уже в нем, вынужден был отойти от борта. Я остался на корабле.
Подошли в район гибели подводной лодки. Вскоре по левому борту обнаружили человека, плавающего на спине без признаков жизни. Обе его руки были приподняты над водой. Вельбот подошел к человеку. Расстояние было не более метра. Один из матросов попытался схватить человека за руку, но это оказалась не ладонь, а зажатая в кулаке книжка „Боевой номер“, в которой были записаны карандашом последние приказы командира К-8. В это время волна отбросила вельбот от плавающего, и на нем заглох двигатель. Корабль медленно дрейфовало на человека. Со шлюпочной палубы капитан 1-го ранга Каширский опознал в плавающем командира подводной лодки. Захватить его было нечем, так как единственная „кошка“ находилась на баке, и пока ее принесли, тело Бессонова ушло под корпус, а попытку одного из матросов прыгнуть за борт я вынужден был пресечь, так как выловить его потом было бы очень трудно.
По моим наблюдениям, после гибели лодки на плаву осталось 4–5 человек, которые в момент ее погружения находились на мостике, остальные, кто был в рубке, видимо, даже не всплыли…
На мой взгляд, в случае хорошей погоды лодка могла бы продержаться на плаву еще часов шесть-восемь, но из-за большой волны произошла резкая потеря продольной остойчивости и она почти вертикально ушла под воду. Этого, скорее всего, не ожидали и сами подводники. Была ли возможность спасти людей? Думаю, что была. Если бы было немного больше доверия к нам со стороны командования атомохода, можно было подать к борту лодки два ПСН-20, вывести на них основную массу личного состава, который находился в рубке, пусть бы даже плотики были ошвартованы к борту подводной лодки».
Сделали все, что могли…
В 7.35 капитан 1-го ранга Каширский передал в Москву: «В 6.18 все три судна наблюдали динамический удар, после чего все потеряли радиолокационный контакт с ПЛ. При поиске ПЛ обнаружили тело командира ПЛ с рассеченным черепом, поднять на борт не удалось. Предполагаю гибель ПЛ, продолжаю поиск. Поиск ведут все три судна и спущенные на воду плавсредства».
В 8.58 Каширский вновь вышел на связь с Москвой и передал фамилии погибших.
В 13.15 главнокомандующий ВМФ приказал капитану 1-го ранга Каширскому принять на себя общее командование поисковой операцией. Теплоходу «Касимов» было велено взять курс навстречу крейсеру «Мурманск» для пересадки на него спасенных подводников.
Наибольшие потери в личном составе понесла минно-торпедная боевая часть. В ней погибли все, за исключением одного человека. Дело в том, что торпедный отсек — первый. В него не дошли ни огонь, ни дым, и на первом этапе аварии старшины и матросы БЧ-3 не пострадали. Зато когда вечером 11 апреля командир лодки оставлял наиболее сохранивших силы подводников для буксировки, весь личный состав минно-торпедной боевой части остался на атомоходе. В живых остался лишь один — мичман Неживой. Судьба словно сыграла с ним злую шутку, наградив столь мрачной фамилией, и уберегала от смерти. Мичману Неживому «повезло»: спускаясь в очередной раз в задымленный отсек в составе аварийной партии, он сорвался с трапа, упал и сломал ключицу. После этого с очередной оказией Бессонов отправил его на теплоход. Судьба Николая Филипповича вообще полна испытаний. В 1961 году молодым матросом он уже попадал в аварию на печально знаменитом атомном ракетоносце К-19, прозванном на флоте, не без оснований, «Хиросимой», и вот теперь, спустя девять лет, новое испытание, да какое!
Командующему Северным флотом адмиралу Лобову, державшему свой флаг на «Мурманске», главнокомандующий ВМФ передал, что спасти К-8 не удалось: «…Вместе с вами скорбим об этой тяжелой утрате. Экипаж корабля во главе с командиром Бессоновым до конца выполнил свой долг, борясь за живучесть корабля. Командир погиб на боевом посту. Спасены 73 человека. Сейчас надо к ним проявить большое внимание. Всех спасенных принять на борт крейсера, оказать им медпомощь, провести обследование, дать отдых. До сих пор неизвестны обстоятельства происшествия. В беседах с л/с надо восстановить картину событий, имея в виду, все материалы бесед должны быть переданы комиссии по расследованию».
В ответ с «Мурманска» передали: «Мы тяжело переживаем постигшее флот несчастье. Экипаж ПЛ К-8 мужественно до конца боролся за спасение корабля. Следуем для приема экипажа на крейсер. Прошу дать указание капитану „Касимова“ следовать в Ш… Д… Мое место… Курс — 220°, ход — 24 узла. Лобов».
Из воспоминаний адмирала А. П. Михайловского, в то время начальника штаба 1-й флотиии атомных подводных лодок СФ:
«Получил приказ срочно подготовить аварийные группы, резервный экипаж и выйти на плавбазе „Волга“ для оказания помощи аварийной лодке. Когда можете доложить решение?
— Задачу понял, — ответил я, — решение доложу через 30 минут.
Положив трубку телефона ВЧ, нажал тумблер прямой связи с оперативным дежурным.
— Третьей дивизии, службам радиационной безопасности, медицинской, электромеханической и тылу флотилии — БОЕВАЯ ТРЕВОГА! Вызвать ко мне Зарембовского, Филиппова, Новикова, Зуихина и командира 15-го экипажа Черненко! Действуйте без промедления!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
