– И тебе, Дженни-птичка, спасибо за твою доброту, – сказал он.
Кит мерил шагами длинную галерею. Он до сих пор находился в неведении относительно своей судьбы. Сегодня король был слишком занят игрой в теннис, и Киту даже не назначили день, когда Карл готов принять его. Кит злился, и его можно было понять – неизвестность угнетала больше, чем любой, даже самый печальный, исход. Вернувшись в Каменную галерею и не обнаружив там Дженни, Кит побледнел от ярости. Уверения Томаса в том, что она вот-вот появится, не произвели на него должного впечатления. Вот, оказывается, для чего его заставили ждать! Игра в теннис – благовидный предлог, стыдливое прикрытие другой, куда более приятной игры с любимой женщиной Кита, которой был сейчас занят король! Но как мог он винить в этом Дженни? Он, который сам толкнул ее в объятия высокого покровителя?!
Кит остался ждать короля в числе немногих, кто еще не оставил надежду быть принятым.
В конце коридора открылась дверь, и изящная женщина в розовом быстрым шагом пошла к нему.
– Кит! – радостно воскликнула она и, не удержавшись, подобрала юбки и бегом бросилась навстречу возлюбленному.
Кит прирос к месту. Ревность мешала броситься ей навстречу. Что она делала ради спасения его шкуры? Утоляла минутное желание короля? Кит не мог не принять ее подарка – свобода слишком дорого стоила, – но цена, которой она была куплена, никогда не будет забыта – тень короля навеки встанет между ними…
– Кит, любимый, ты свободен! – задыхаясь, воскликнула она, бросаясь к нему на шею.
– Свободен? Какой ценой?
Дженни спрятала лицо у него на груди, она видела, что он ревнует. Господи, как давно она знала его, как сильно любила, как часто рисковала жизнью ради него, а он… он устраивал ей сцену ревности из-за того, что подумал, будто она купила ему свободу ценой собственного тела.
– Дурак! Разве не ты умолял меня отдать себя на милость короля? Разве не ты приказал мне возобновить…
– Какой ценой? – повторил он сквозь зубы, до боли сжав ей руки.
Дженни рассмеялась – легко и весело.
– Я купила тебе свободу всего лишь ценой обещания пригласить Карла быть крестным отцом нашего первенца и назвать его в честь короля Карлом! Ну, теперь ты удовлетворен, ревнивец?
Кит улыбнулся, вначале недоверчиво, потом все шире, свободнее.
– Ты мой крест и мое счастье в одном лице, – шепнул он, целуя ее в каштановую макушку. – Не могу поверить, что свободен. И все благодаря тебе. Но давай же поспешим покинуть эту обитель печали!
– С радостью, милорд, но я не хочу возвращаться в наш плавучий дом.
Кит растерялся.
– И куда, по-твоему, нам следует направиться?
– В Бекингемшир. Я очень хочу взглянуть на свой обновленный дом и сад.
Кит с улыбкой приподнял ее, прижался губами к ее губам.
– Немедленно едем, ради самого прекрасного цветка Лондона!
Дженни улыбнулась его напыщенному комплименту, прижалась к нему потеснее, страстно запрокинула голову.
Томас Чеффинч скромно попятился, стыдливо опустив голову, заметив красивую пару, слитую в страстном объятии, и тихо прикрыл дверь на дальнем конце Каменной галереи Уайтхолла.
