Почему ее взволновало это странное признание? Роберт Давенби был одним из немногих мужчин, кто не смотрел на нее как на что-то такое, от чего он вправе урвать. Теперь она поняла, какую важную роль он сыграл в ее жизни, позволив им с Олденом обрести друг друга. В тот вечер в Мэрион-Холле он был ее ангелом-хранителем. Но тогда она еще ничего не знала о нем.
Она знала только, чисто интуитивно, что впредь ей не следует часто видеться с мистером Давенби. Теперь она знала – почему.
Джульетта села на участок разрушенной стены и закрыла глаза.
До слуха донесся конский топот. Она замерла в ожидании, чувствуя, как под кожей забегали крошечные иголочки. Стук копыт приближался. Послышался легкий металлический звон мундштука – и лошадь после тихого всхрапа встала.
Сквозь кровь внезапно хлынуло тепло, будто солнце засветило прямо в сердце.
– Мне очень жаль, что здесь нет сокровищ, – сказала Джульетта, давая своей радости вылиться на свободу.
– В самом деле, мэм. Черт побери, для чего было назначать мне здесь встречу, если клад Фелтона не найден? В конце концов, я только и жаждал увидеть тебя в сокровищах короля Харальда. Массивное витое ожерелье вокруг шеи. Варварские браслеты на запястьях. И украшения на теле из солидного запаса золота викингов.
Джульетта заулыбалась:
– Какое платье я могла бы надеть с такими драгоценностями?
– Вообще никакого платья. Конечно, только сокровища – и ничего больше. Эти три месяца мне пришлось черпать утешение в памяти и воображении.
Веселье так и бурлило в ней, словно ручей вновь нашел свой путь на поверхность.
– Так вы воображали меня нагой, сэр?
– Каждый день!
Джульетта открыла глаза и встала.
Олден смахнул со своей золотистой головы треуголку. Он был во всем белом: камзоле, жилете и ослепительных кружевах. Даже треуголка – и та была цвета слоновой кости, только сапоги сияли черным блеском.
Лошадь беспокойно била копытом землю.
– Белый конь, – проговорил Олден. – Как подобает случаю.
– Это не имеет значения. Главное – ты здесь!
– Мэм, вы уже не желаете рыцаря на белом коне? – ухмыльнулся Олден. – Увы, я разбит вдребезги.
– Нет, я о сокровищах. Сокровища не имеют значения.
– И никогда не имели, – заметил Олден.
– Ты по-прежнему хочешь жениться на мне, даже без мифических богатств моих предков?
– Если ты возьмешь младшего сына без пенни наследства. Пока Шерри еще мал, мы можем жить в поместье. Когда он подрастет настолько, чтобы взять бразды правления в свои руки, я надеюсь сам достичь благополучия, достаточного, чтобы мы могли жить в комфорте. По крайней мере достаточного, чтобы купить коттедж с несколькими курами и свиньями.
– Я никогда не держала свиней.
– Как хочешь, женушка. Тебя устроит быть просто миссис Грэнвилл Строн?
– Меня устроит быть просто Полли Браун, если это означает, что мы можем быть вместе. Но у меня есть для тебя кое-что.
Джульетта достала из кармана запечатанное письмо своего отца. Оно было адресовано Олдену. Управляя одной рукой, он молча читал послание, потом развернул жеребца к ней.
– Увы, мэм, похоже, у нас нет шанса навсегда остаться простыми мистером и миссис Грэнвилл-Строн.
Джульетта удивленно подняла на него глаза, чувствуя, как внезапно заколотилось ее сердце.
– Что ты имеешь в виду?
– Только это, – засмеялся Олден и протянул ей письмо. – Титул графа мог отойти вместе с твоим отцом…
– Я знаю, – сказала Джульетта. – Смерть Кита еще больше все усугубила.
– Поэтому твой отец подал петицию королю о передаче титула, – сказал Олден, – чтобы даровать его человеку, которому достанет глупости жениться на тебе. Король дал согласие. Так что если ты выйдешь за меня замуж, то в один прекрасный день вместо лорда и леди Грейсчерч мы станет лордом и леди Фелтон.
Джульетта посмотрела на него с откровенным недоумением, но в следующее мгновение тоже принялась смеяться.
– И с графским титулом придет все это. – Она замахала обеими руками, охватывая огромные угодья вокруг. – Усадьба, пашни, фермы, земля…
– Клянусь, мэм, – вставил Олден между криками ликования, – я чертовски разочарован! Я был настроен на коттедж, а вы взвалите на меня все это, – добавил он, протягивая руку и озорно сверкая глазами. – Однако я полагаю, мне следует принять предложение твоего отца. Без сомнения, вы знаете, мэм, что я заинтересован только в вашем благополучии. Это – первейший довод.
– Определенно я испытываю огромное облегчение, сэр, от того, что вас совсем не интересует мое тело.
– В таком случае можете не выходить за меня замуж, мэм. Клянусь, я сгораю в огне от страсти к вашему телу!
– А я только от страсти к вашему блестящему уму, сэр. Нам нужно закончить наш последний шахматный матч.
– Не последний, – поправил Олден. – Первый из многих еще предстоящих. Но по правде сказать, я отчаянно стосковался по тебе. По твоему присутствию в моей жизни, в моем сердце, в моей постели, Джульетта.
Она подошла ближе, положив руку на гриву коня.
– Я тоже.
Джульетта подобрала свои юбки и поставила ногу в стремя поверх его сапога. В следующий миг она сидела в седле, рядом с Олденом, и его рот жадно отыскал ее губы.
Жеребец затанцевал, недовольный удвоившейся ношей.
– Вот черт! – Олден прервал поцелуй. – Оказывается, умчать невесту на белом коне сложнее, чем я думал.
Джульетта удобно устроилась в его объятиях. Олден потянул повод и пустил коня легким галопом по кругу.
– Мы едем в никуда! – сказала Джульетта, когда они объезжали вокруг луга.
– Ты права, – ответил Олден, целуя ее в ухо. – Мне тут пришло в голову – может, тебе будет интересно узнать, что я думаю о твоих фамильных сокровищах.
Она откинулась назад.
– Что ты имеешь в виду?
– То, что золото в самом деле находится здесь, дорогая. Так что, если пожелаешь, передашь его своей дочери в приданое.
– Тот неподъемный металл, представляющий огромную материальную ценность? Мы с Китом точно следовали инструкциям моей матери. Мы изучили медальон от первой до последней буквы. И то же делал лорд Эдвард Вейн. Но никто ничего не нашел.
– Посмотри туда, – сказал Олден, когда конь галопом проскакал мимо пятачка земли, растревоженной лордом Эдвардом. – Закапывать сундучок в землю – чертовски плохой способ прятать вещи. Если бы сокровища Фелтона были захоронены наподобие этого люди Оливера Кромвеля нашли бы их в два счета.
– Значит, все мы искали неправильно?
