Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
— Когда она исчезла?
— Позавчера ночью.
— Не было печали! — полицмейстер поднялся из-за стола и закружил по комнате. Тихон Трофимович следил за ним, не отрывая взгляда. Терпеливо ждал.
— Всего я тебе, господин Дюжев, рассказать не могу. Служебная тайна. Но одно скажу: если девка их догнала и нашла… Можете ее больше никогда не увидеть. А выручить можно только при одном условии — добраться и предупредить, чтобы уметалась оттуда в сию же минуту.
— Да где ж ее найти?!
Полицмейстер постоял в раздумчивости, затем подошел к столу и, не присаживаясь, обмакнул перо в чернильницу, что-то быстро начертил на листе бумаги и положил перед Дюжевым, протянул перо:
— Разобрался?
Тихон Трофимович кивнул.
— Теперь перепиши.
Скрипя пером и разбрызгивая чернила, Тихон Трофимович переписал: на какой версте тракта сверток, сколько верст до заимки…
Когда он это сделал, полицмейстер взял свой лист, скомкал его и чиркнул спичкой. Дождался, когда бумага сгорела, и аккуратно ссыпал пепел себе под ноги. Отряхнул руки. Тихон Трофимович всматривался в свой лист, считал версты и, сосчитав, воскликнул:
— Да как же успеть?! На ковре-самолете?!
— Такого у меня не имеется, — полицмейстер снова закружил по кабинету, неожиданно остановился и махнул рукой: — А, гори оно!.. Попробую… Господин Дюжев, сейчас езжай к каталажке. Из нее как раз Ваню-коня выпустят, за буйство сидел. Конокрад он знатный и наездник — каких в округе нету… Понимаешь? Все, господин Дюжев, иди и запомни: у меня ты не был и я тебе ничего не говорил.
Повторять два раза Дюжеву не потребовалось, он тут же выскочил, разметывая полы шубы, из кабинета полицмейстера и скоро уже стоял возле высоких, сплошь обитых железом ворот каталажки и ждал Ваню-коня, о котором много ходило рассказов в последнее время. Говорили разное: будто он самолучших коней умыкал из любой конюшни и из-под любой стражи, а чтобы по следам не нашли, привязывал лошадям на ноги пимы и сбивал преследователей с толку. Еще говорили, что из любой лошади, даже самой дохлой доходяги, он, непостижимо каким образом, выжимал последние силы и та скакала, как породистая. А еще говорили, что знает он особое лошадиное слово, но в эту ерунду Тихон Трофимович не верил. Да и не нужно было ему лошадиное слово, ему теперь позарез сам Ваня-конь требовался: только он мог за короткое время домчаться до неведомой заимки и предупредить Феклушу, а заодно и Петра, чтобы уходили они оттуда немедленно.
В высоких воротах каталажки, также обитая железом, была еще небольшая калитка. Изнутри скрипуче пропел засов, и калитка распахнулась. В узком проеме возник высокий мужик в рваной красной рубахе, весь всклокоченный и изрядно побитый: нижняя губа оттопырилась сплошной коростой, а под обеими глазами светились большущие синяки, уже начинавшие по краям желтеть. Мужик получил в спину крепкий тычок, сильно качнулся, едва не рухнув, но устоял. Утвердился на ногах, обернулся к закрытой уже калитке, молча погрозил кулаком и начал собирать на себе в клочья разодранную рубаху.
— Эй, любезный, — негромко окликнул его Тихон Трофимович, — иди ко мне, согрею. Шуба большая, на двоих хватит.
Мужик недоверчиво подошел, вгляделся и воскликнул:
— О, здорово, купец! Каким ветром надуло?
— Значит, это тебя Ваней-конем кличут?
— Меня, меня, купец, так зовут нынче. Уж не за мной ли ты подкатил?
— За тобой приехал. По великой надобности. Прыгай!
Ваня-конь запрыгнул в кошевку, укрылся полой необъятной дюжевской шубы.
— Домой гони! — приказал Тихон Трофимович Митричу, а Ване-коню отрывисто бросил: — Разговор у меня к тебе… на пачку красненьких…
— Красненькие мне нужны, — весело откликнулся Ваня-конь, — а еще лучше — снабди одежкой, а то ободрали, как не знаю кого…
— Приоденем, погоди до дому.
Разговор в дюжевском доме получился у них коротким. Ваня-конь дал согласие, но деньги, предложенные Тихоном Трофимовичем, не взял:
— Дело лихое — вдруг сорвется. А я за так деньги не люблю. Сделаю — расплатишься. Да и о Зубом в память, пусть ему земля будет пухом, он же все о тебе заботился. Помер он, Зубый-то, в вашей Огневой Заимке помер. Не слышал?
— Нет, — растерянно ответил Тихон Трофимович, — я там давно не был. А отчего помер?
— Сроки ему, купец, вышли, вот и помер. Своей смертью. Приедешь в деревню — расскажут. Давай к делу, купец, время ждать не будет…
— И то верно, — согласился Тихон Трофимович.
Увидев скорые сборы, Роман тоже кинулся к своей кобылке, но Ваня-конь осадил его:
— Дед, мне лишняя обуза не нужна, даже не собирайся.
Перед тем как вскочить в седло, Ваня-конь попросил водки, выпил, осторожно промокнул ладонью разбитую нижнюю губу и лихо подмигнул Тихону Трофимовичу:
— Если что — не поминай лихом, купец!
26
Накоротке вздремнув с вечера, Боровой поднялся после полуночи, вышел на крыльцо, цепким взглядом огляделся. Двор заимки был пуст, ущербная луна уходила за тучи, и зыбкие потемки быстро выползали из тени высокой ограды. Тишина стояла оглушительная.
И в этой тишине чутким своим слухом Боровой сразу различил едва слышный скрип. Петр, который нес караул в дальнем углу ограды, расположившись так, чтобы виден был весь двор, тоже услышал крадущийся звук, выпрямился и настороженно поднял ствол ружья. Скрип затих. Почти неразличимая в потемках взлетела над высоким забором веревочная петля, зацепилась за остро затесанный кол — и вот уже кто-то мелькнул летучей тенью, перемахнув через преграду, и оказался внутри двора. Но не успел сделать и единого шага, как в грудь ему уперся ружейный ствол.
— Тихо, — шепотом скомандовал Петр, придавливая неожиданно свалившегося пришельца к забору, — кричать не вздумай — пристрелю.
— Дурное дело не хитрое, — также шепотом отозвался ему Ваня-конь, — все бы тебе стрелять, господин хороший… Лучше бы поздоровался сначала — как-никак, а знакомцы старые. Узнаешь бродягу, который в бору был? Вот, то-то и оно, а то сразу — стрелять…
Петр признал бродягу по голосу, потому как теперь, без большущей бороды, он мало был похож на себя, прежнего.
— Поклон я вам доставил от купца Дюжева, — обращаясь теперь уже не только к Петру, но и к подоспевшему Боровому, все также шепотом сообщил Ваня-конь, — за девкой послал, вытащить ее отсюда. Да, видно, припоздал я, обложили уж вас, да так хитро, что и не поймешь сразу — кто за кем охотится…
Боровой сноровисто обшарил Ваню-коня, из-за голенища сапога вытащил большой кривой нож, деловито спросил:
— А чего ж без ружья?
— А чтоб тебя не смущать. Ружье, братец, оно стрелять должно, а шум нам совсем ни к чему.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
