Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
Что ж, коли так, он рад за Кранмера. Что может быть хуже его доли? Услышать, как виновная женщина признает свои грехи или как невинная умоляет о пощаде? Но и в том, и в другом случае хранить молчание. Возможно, Анна решила тянуть до конца, когда не останется никакой надежды на отмену приговора. Он понимает ее. Сам поступил бы так же.
– Я сказал ей, что все готово для аннулирования брака, – рассказывает Кранмер, – и что слушания пройдут завтра в Ламбете. Она спросила, будет ли там король. Я ответил, нет, мадам, король пришлет своих поверенных. Милуется с этой Сеймур, съязвила она и тут же поправилась: нет, я не должна говорить дурно о короле. Я подтвердил, что это неразумно. Тогда она спросила, разрешат ли ей самой защищать себя в Ламбете? Я ответил, что ее интересы также будут представлять поверенные. Это опечалило ее, а потом она заявила: я подпишу все, что скажет король. Я на все согласна. Может быть, король отправит меня во Францию, в монастырь? Должна ли я подтвердить, что была обручена с Гарри Перси? Я сказал ей: мадам, граф отрицает вашу помолвку. И тогда она рассмеялась.
Он сомневается. Даже полное и подробное признание уже не поможет ей, хотя, возможно, могло бы помочь до суда. Король больше не желает слышать о ее любовниках, прошлых и настоящих. Он вычеркнул их из памяти. А вместе с ними и ее. Анне невдомек, насколько далеко все зашло. Вчера король сказал: «Надеюсь, скоро Джейн придет в мои объятия».
Кранмер говорит:
– Ей трудно вообразить, что король отверг ее. Всего месяц назад Генрих заставил императорского посла ей кланяться.
– Король сделал это ради себя, не ради нее.
– Мне кажется, Генрих любил ее. И до последнего времени они жили душа в душу. Приходится признать, что я не знаю ничего. Ни о мужчинах, ни о женщинах. Ни о собственной вере, ни о вере других. Она спросила меня: «Я попаду в рай? Я сделала много добрых дел».
Такой же вопрос Анна-королева задала Кингстону. Возможно, она спрашивает об этом каждого встречного.
– Королева говорит о поступках. – Кранмер качает головой. – Не о вере. Надеюсь, она понимает, как понимаю теперь я, что мы спасены не нашими делами, но единственно той жертвой, которую принес Господь. Его добродетелями, не нашими.
– Надеюсь, вы не пришли к заключению, что все эти годы она была тайной паписткой. Какая ей в том выгода?
– Мне жаль, что вам пришлось распутывать это все, – говорит Кранмер.
– Когда я начинал, я не знал, что меня ждет. И хорошо, что не знал, ибо открытия подстерегали меня на каждом шагу.
Он вспоминает похвальбу Марка, джентльменов в зале суда, отводящих глаза и отдергивающих руки, чтобы ненароком не коснуться друг друга. Он узнал о человеческой природе много нового.
– Гардинер из Франции требует подробностей, но я не хочу предавать их гласности, ибо они слишком отвратительны.
– Опустим над ними завесу тайны, – соглашается Кранмер.
Впрочем, короля подробностями не смутить.
Кранмер рассказывает:
– Он всем твердит о своей книге. Вот и вчера в доме архиепископа Карлайла… кстати, дом снимает Фрэнсис Брайан… В разгар вечера король вытащил свои записки и начал читать вслух. Совсем помешался с горя.
– Несомненно, – говорит он. – В любом случае Гардинер будет доволен. Я обещал, что трофеи достанутся ему. Должности, пенсии, те, что вернутся короне.
Однако Кранмер не слушает.
– Она спросила меня: после смерти я останусь женой короля? Нет, мадам, отвечал я, король хочет аннулировать брак, и я прибыл, чтобы получить ваше согласие. Я согласна, говорит она, но я останусь королевой? Думаю, по закону – да. Я не знал, что еще ей сказать. Кажется, она обрадовалась. Но этому не было конца! Королева то смеялась, то молилась, то бранилась. Расспрашивала меня о ребенке, которого носит леди Вустер. Анна думает, что плод не шевелится, хотя леди Вустер уже на пятом месяце, и что причиной тому сильный испуг. Мне не хотелось ей говорить, что эта дама свидетельствовала против нее.
– Я разузнаю о здоровье миледи, – говорит он, – но не спрашивайте меня о здоровье ее супруга. Граф так и зыркал на меня в суде. Знать бы, чем я ему насолил.
По лицу архиепископа проходит череда загадочных выражений.
– Так вы не знаете? Что ж, значит, слухи оказались ложными, чему я весьма рад. – Кранмер молчит. – Нет, вы и впрямь не знаете? При дворе болтают, что ребенок леди Вустер – ваш.
Он потрясен:
– Мой?
– Говорят, вы часами просиживали с ней, заперев дверь на замок.
– И это доказывает супружескую измену? Выходит, доказывает. Вот и расплата. Лорд Вустер проткнет меня насквозь.
– Непохоже, чтобы вы испугались.
– Испугался, но не лорда Вустера.
Скорее новых времен, тех, что грядут. Анна карабкается по мраморным ступеням рая, а ее добрые дела, словно драгоценные камни, оттягивают запястья и шею.
Кранмер говорит:
– Не знаю, что заставляет ее так думать, но Анна верит, что для нее еще не все потеряно.
* * *
Все эти дни он не один. Его союзники не сводят с него глаз. Фицуильям всегда рядом, из головы казначея не выходит полупризнание Норриса, которое тот немедленно взял обратно, Фицуильям без конца говорит о нем, пытаясь вычленить связный рассказ из сумбурных слов. Николас Кэрью всегда рядом с Джейн, но Эдвард Сеймур порхает между сестрой и королевскими покоями, где не спят, и дыхание короля, словно дыхание минотавра, слышится в лабиринте комнат. Он понимает: его новые друзья защищают свои вложения. Они не допустят его колебаний. Он должен дойти до конца, а их руки скрыты, и если король выразит хоть малейшее недовольство, то виноват будет Томас Кромвель и больше никто.
Рич и мастер Ризли тоже не отходят от него ни на шаг.
– Мы хотим помочь, хотим учиться, понять, как вы это делаете, – твердят они. Куда им. Мальчишкой, сбежав от отца через Ла-Манш, гол как сокол, он промышлял на улицах Дувра финтом с тремя картами.
– Вот королева. Смотрите на нее. Опля! И где теперь ваша королева?
Королева в рукаве, а денежки в кармане. «Высечь его!» – кричат игроки.
Он приносит Генриху бумаги на подпись. Кингстон до сих пор не получил инструкций, как следует казнить приговоренных. Он обещает, что заставит короля принять решение.
– Ваше величество, – говорит он, – на Тауэрском холме нет виселицы, и едва ли благоразумно везти их на Тайберн. Могут начаться волнения…
– Волнения? – удивляется Генрих. – Лондонцы не испытывают к ним никаких теплых чувств. Горожанам нет до них никакого дела.
– Разумеется, но стоит ли давать повод для беспорядков, к тому же дни стоят погожие…
Король ворчит. Хорошо. Пусть будет палач.
А Марк?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 103
