Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
– А что же она будет с ним делать? Если не убила, но оставила у себя…
– О! Вы, видимо, плохо представляете себе, зачем он Нике… Сильных охотников если и оставляют при себе, то не превращают в слуг.
– Зачем же он ей?
– Из сильных – и умных! – опытных охотников делают глав личной охраны. Кто, как не опытный охотник, может точно предугадать, чего ждать от других охотников?.. Но для этого он должен продолжать мыслить как охотник. У него должна остаться его охотничья хватка, его личность… Как можно сохраннее. А что такое слуга? Прирученный и выдрессированный раб. Придаток хозяйки. Удобный, но растерявший большую часть своей прежней личности.
– Но если она его не сломает…
– Не приручит, – поправила Диана.
– Не приручит, – оскалился я, но повторил ее словечко. Сейчас не время упираться по пустякам. – Как же она надеется, что он станет… Он же ни за что…
– Скорее всего, Ника будет его не приручать, а привязывать.
– Привязывать?..
– Мм… В вашем образе мыслей… Его будут не ломать, но перетягивать.
Я хмыкнул.
– Я сказала что-то смешное? – холодно спросила Диана.
– Его не переубедить.
– Я не сказала – переубедить. Я сказала – перетянуть. Не словами конечно же…
– Тогда как?
– Вот так. – Диана чуть наклонилась, и виски на миг обдало лавандовым холодком. – Пробить его защиту, залезть внутрь него, но не ломать там все подряд… Не приручать, круша все внутри, делая из матерого волка покорную шавку, а всего лишь осторожно привязать к себе… Осторожно, но крепко. Вбить в его душу всего один, но точный гарпун. Найти что-то, что ему особенно важно, и надавить только туда. Связать это с тем, что от него нужно. И так привязать к себе.
– Важно?.. – пробормотал я.
Старик всю жизнь положил на то, чтобы отлавливать таких чертовых сук. Сюда хоть гарпун вбивай, хоть кол, а ничего у нее не выйдет… Защищать чертову суку он не станет.
– О, это бывает самое разное… Иногда даже сам человек не может сказать, что это, – улыбнулась Диана. – Возможно, какой-то страх, засевший ещё в глубоком детстве, который всю жизнь загонял на самые задворки сознания и готов отдать все, что угодно, лишь бы этот чулан и дальше не открывали… А может быть, какая-то иррациональная привязанность. Или стремление, дремавшее всю жизнь в глубине, а теперь ему помогут вырваться…
Я попытался представить что-то такое рядом со Стариком и хмыкнул. Особенно про страх, растущий из детства…
– Нет…
– Что – нет?
– Он не из таких. У него железная воля. И ни черта он не боялся. Ничего и никого.
– Железная воля? И это не спасение.
Я не стал с ней спорить. К чему? Все что надо я уже выяснил…
Только черт бы побрал это знание! Старика ей не привязать, а значит, скоро она либо убьет его, либо начнет ломать. Если уже не начала…
Две недели, две недели… Они уже прошли, эти две недели.
Через месяц будет поздно. Даже если в следующее новолуние Виктор и сможет в одиночку прибить суку и вытащит Старика, это будет уже не Старик…
Уже не Старик…
– Железная воля – часто лишь стальная оправа разбитого сердца… Мог быть какой-то тяжелый выбор, сделанный давным-давно, но который все еще бередит душу, о котором порой жалеешь, – если выбор был такой, когда чаши весов почти уравновешены, но выбирать надо, и выбор ох как тяжел… И можно даже понимать, что выбор был правильный – рассудком, но в глубине души все равно бродит тоска по тому, от чего пришлось отказаться, чем пожертвовал… И как все, что насильно задвинуто под ковер сознания, эта тоска становится все значимее, все больнее, все желаннее – вопреки доводам разума, но у души свои законы…
Я досадливо дернул головой. К черту ее проповеди!
Слова, всего лишь слова… Красивые, но ничего не значащие. А время идет. Ночь все ближе…
– Вы меня не слушаете, Влад?
– Давайте лучше… – Я коснулся пальцем лба.
– И что дальше? Зачем это вам, Влад?
– Я знаю зачем.
– Ника, – покивала она.
– Начинайте, Диана.
– Думаете, это, – Диана коснулась пальцем лба, как касался я, – поможет вам?
Она улыбнулась. И вот эта ее улыбка мне в самом деле не понравилась. Слишком уж она напоминала ту фирменную улыбочку всезнайки, которой меня до тошноты перекормил Виктор…
– Вы хотите сказать, Диана, что вы ей в подметки не годитесь?
Только я не прошиб Диану. Улыбка не стала злой. В ней только еще добавилось грустной снисходительности.
– С вашей помощью, мой господин, я надеюсь однажды стать равной ей, а то и искуснее… Нет, я не об этом. Вы можете научиться сопротивляться ей, защищаться… но это не поможет вам убить ее.
– Да ну?
– Увы, мой господин… Она всегда вывернется.
– Это еще почему?
– Потому, что она давно идет по пути, ступить на который вы испугались. По пути сильных. И идет по нему жестче и увереннее, чем многие из нас… Ее самоуверенность и жестокость кажется чрезмерной даже некоторым из нас. Из нас, понимаете? Вы же скованы принципами, которыми вас пичкали с детства, – глупыми, пустыми, но такими тяжелыми оковами…
Я поморщился.
– Это всего лишь слова, Диана. Красивые, многозначительные, но пустые слова… Вся ваша софистика не спасет ее от пули. От одной обычной пули. Даже неподпиленной.
– Увы, это не софистика, Влад. И лучше вам понять это, пока не стало слишком поздно. Ника всегда найдет, чем прикрыться от ваших пуль… Она не скована ничем, будет спасаться любыми способами. Любыми. Если понадобится, она выложит перед собой бруствер из чужих тел. Горы трупов. А вы? Вы сможете пойти по трупам, чтобы убить ее? Что вы сделаете, если она поставит вас перед таким выбором?
– Ну ее слуги тоже не безвинные овечки…
– Я говорю не о ее слугах!
– Тогда о чем?
– Вы не слушаете, что я пытаюсь вам объяснить.
– Я не понимаю, какое отношение ваша софистика имеет к…
– Как бы не было слишком поздно, когда поймете… Вам не одолеть ее, пока вы сами не станете на путь сильных. Вы…
Но мне это уже надоело.
– Слова – последнее прибежище слабых! Не так ли, Диана? – улыбнулся я.
И пока она отражала мою улыбку своей, только еще насмешливее и злее, подыскивая ответ, я взялся за крайний стул и придвинул его совсем близко к ней. Впритык. Поставил его бок о бок с ее стулом, только сиденьем в противоположную сторону. Сел на него – она, нахмурившись, подалась назад и в сторону, прочь от меня, но я был быстрее. Я наклонился к ней и прижался лбом – к ее лбу.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 118
