Я переходила из комнаты в комнату, и везде хранились окаменелости. В одних лежали головы динозавров, с глазными отверстиями диаметром четыре фута и угловатыми ноздрями, куда легко проходила моя рука. Другие помещения занимали скелеты, вытянувшиеся от стены до стены. Неспециалисту невозможно было бы отличить, не перемешаны ли здесь с этими ископаемыми останки еще кого-нибудь.
Дойдя до конца мрачного коридора, я толкнула последнюю дверь, которая поддалась не без труда. Она медленно открылась, задев висевший на стене позади старый ржавый насос. Я подперла им дверь, чтобы та не захлопнулась, пока я займусь осмотром комнаты. В ней хранились одинаковые кости небольшого размера. У дальней стены я заметила полку с какой-то надписью и решила осмотреть ее получше.
Я полагала, что света лампочки, висевшей в конце коридора, будет достаточно, чтобы разобрать надпись, и только склонилась над ней, как дверь скрипнула и начала медленно закрываться. В тишине лязг щеколды показался нестерпимо громким. В результате я очутилась в запертом помещении наедине с пыльными скелетами животных, что хранились тут уже более века.
Я попыталась убедить себя, что слишком устала, чтобы впадать из-за этого в панику, и подбадривала себя тем, что это всего лишь кости давно умерших животных. Я неустанно себе это повторяла, пытаясь совладать с собой и добраться в темноте до двери. «Мне тут ничего не угрожает. Я же в музее, самом любимом детьми музее, а мой любимый полицейский всего в пятидесяти ярдах от меня», — повторяла я шепотом, но это мало помогало.
Вытянув руку вперед, чтобы нащупать полку и сориентироваться в пространстве, я наткнулась на неровную поверхность какого-то сустава. Рука непроизвольно дернулась, ударившись о холодную металлическую полку. Я принялась ее медленно ощупывать, как вдруг столкнула какой-то стеклянный предмет.
Это была огромная стеклянная банка.
Вот черт! Я замерла на месте. Подобно костяшке домино, опрокинутая банка ударилась о соседнюю, та о следующую, и вскоре все сосуды лежали на полу, разбившись вдребезги. А с ними на пол выплеснулась и едкая, отвратительно пахнущая жидкость вместе с заспиртованными в ней останками.
У меня едва не началась истерика. Взглянув на ряды полок над собой, я увидела десятки подобных банок. Единственным слабым источником света в комнате служил розовый мерцающий раствор, в котором плавали какие-то доисторические пресмыкающиеся непонятного происхождения.
Сделав шаг вперед, я тут же поскользнулась на содержимом разбитых банок, которым теперь был залит весь пол. Продвинувшись еще на пару шагов, я услышала хруст под каблуком, словно я раздавила какого-то жука с твердым панцирем. Моя нога увязла во всей этой мути, и я снова потянулась к полке, ища надежную опору. Тут выяснилось, что стеллаж на колесиках, и как только я попыталась за него ухватиться, он сдвинулся с места. Тут уже мой страх перед жуками разыгрался в полную силу.
Я снова попыталась нащупать левой рукой путь к двери, все еще не выпуская правой стеллаж с металлическими полками. Нащупав на двери ручку, я, как утопающий за спасательный круг, отчаянно вцепилась в нее. Та не поддалась. Спокойно, говорила я себе. Изнутри ее труднее открыть, поэтому надо попытаться еще раз. Я изо всех сил ее дернула, но никаких результатов это не принесло. Мои ладони стали липкими от пота.
Я принялась шарить рукой по стене, чтобы нащупать выключатель. Ничего похожего обнаружить мне не удалось. Свежий воздух в комнату не поступал. Когда же я совсем близко от себя увидела некую безглазую тварь с колючками на морде и змеевидным туловищем, мое желание выбраться из нашей общей с ней клетки усилилось во сто крат. Еще немного — и у меня начнется приступ клаустрофобии.
Исследование карманов жакета и брюк опять ни к чему не привело. Когда я раскрыла свой сотовый телефон, он подал признаки жизни, но я знала, что из этого глубокого подвала все равно не дозвониться. Используя кончик авторучки как рычаг, я попыталась отодвинуть защелку замка, но он был такой старый и тугой, что у меня опять-таки ничего не вышло.
Я поняла, что самой мне не выбраться. Набрав полные легкие воздуха, я стала звать Майка. Я кричала изо всех сил, барабанила в дверь, как это прошлой ночью делала Ширли Данциг в гараже моего дома. Потом притихла, пытаясь уловить звук шагов, но стены здесь были очень толстыми, поэтому шанс, что я услышу хоть что-нибудь, впрочем, как и то, что услышат меня, был очень невелик.
А тем временем комната все больше заполнялась зловонными испарениями выплеснувшейся жидкости. И я стала внушать себе: я не поддамся головокружению. Я не хочу свалиться на пол, залитый какой-то гадостью, потерять сознание и остаться здесь навсегда — вот что я твердила себе.
Повернувшись спиной к двери, я снова стала всматриваться в дальний угол помещения. В розовом дьявольском свечении я увидела очертания маленького квадратного окошка, расположенного под самым потолком и выходившего, видимо, во внутренний двор музея. Оно было таким крохотным, что нечего было и думать о том, чтобы выбраться через него, однако если я его смогу разбить, то впущу в комнату немного воздуха и, быть может, рано или поздно докричусь до кого-нибудь.
Вдруг позади меня послышался звук, словно кто-то с той стороны дергал дверную ручку. Я обернулась на источник звука и снова стала громко звать Майка. Никакого ответа. Может быть, мне просто послышалось?
Я смахнула со лба пот, и тут мой мозг полоснула ужасная мысль: «А что, если это вовсе не случайность? Что, если мы застали убийцу врасплох своим поздним вторжением в подвал? Что, если он — или она — запер меня в этой комнате, а потом сделал и с Майком нечто подобное? Что, если Майк сам в беде и никогда не придет мне на помощь?»
Я немного отступила и хотела прислониться к стеллажу спиной, потому что ноги не держали меня, но не рассчитала усилий, и он, дернувшись, тронулся с места. Полки накренились и все, что на них было, рухнуло вниз.
Стеклянные сосуды разлетелись на мелкие осколки, извергнув из себя содержимое. По комнате растекся невыносимый запах, а испарения, проникая в легкие, вызывали удушливый кашель. От паники у меня сбилось дыхание, и чем чаще я дышала, тем сильнее дурманилось в голове.
С верхних полок на меня полетели кости животных, ударяя по голове и плечам. Подойдя к окну, я попыталась смахнуть что-то застрявшее в волосах.
Жуки. В тех сосудах было полным-полно жуков, которые теперь разлетелись по всей комнате, задев и меня. Я снова закашлялась, едва справляясь с приступом тошноты.
Кажется, о них нам когда-то говорил Зимм. Будто бы с помощью жуков в музее очищали от плоти скелеты животных. Видимо, их еще живыми наглухо запечатали в сосудах с их последней трапезой и оставили умирать на пыльных лотках в заброшенных помещениях.
Голос рассудка твердил, что до утра меня непременно найдут. Но ему возражал внутренний голос: тот, кто захлопнул дверь, может еще вернуться и прикончить меня, если только ужасные твари не сделают это раньше.
Передвигаясь со всей осторожностью, я подошла к стене с окном. Там стояла какая-то металлическая емкость вроде большущего контейнера, показанного Зиммом, где в спиртовой ванне хранилась доисторическая рыбина. Интересно, выдержит ли меня крышка этого бака, если я попробую забраться на него и открыть окошко?
