Мы с Мерсером спустились лифтом на первый этаж. Показали охраннику свои удостоверения и сказали, что Мерсер должен выйти на улицу, где только встретит нашего коллегу и тут же вернется.
Охранник откинулся в кресле, козырек его фуражки закрыл пол-лица, когда он снова уткнулся в какой-то научно-фантастический журнал. На укрепленном перед ним мониторе просматривались все входы и выходы, ведущие во внутренний двор за нашей спиной. В свете опускающихся сумерек серые стены всех примыкающих строений сливались в одну неразличимую массу.
Я уж было собралась отвлечь охранника беседой на случай, если бы ему вдруг вздумалось заинтересоваться персоной Клем, но он даже не смотрел на меня, так же как и на телевизионный экран, за которым, в принципе, должен был следить неотрывно. Поэтому я повернулась к нему спиной, сосредоточив внимание на длинном коридоре с высокими потолками. Сумрачный свет мешал мне разглядеть его хотя бы до половины, но в этом гулком помещении наверняка был бы слышен любой звук, случись кому-то оттуда выйти.
Спустя минуту Мерсер и Клем были у входа. Охранник с головой погрузился в мир пришельцев и космических кораблей и был даже благодарен за то, что я закрыла дверь за своими друзьями, избавив его от необходимости делать это самому. Он махнул мне рукой и продолжил чтение. Заслоняя собой нашу хрупкую подопечную, мы с Мерсером проскользнули в ближайший лифт и скрылись из поля телевизионного обзора.
На подходе к нашей крохотной штаб-квартире я оставила Мерсера с Клем в том месте, где коридор изгибался под прямым углом, и, пройдя мимо открытой двери, через которую был виден Майк, корпевший над планами, подкралась к угловой башенке Мамдубы.
Дверь была закрыта, но изнутри доносились плохо различимые голоса. Подав своим спутникам сигнал «путь свободен», я подождала, пока они доберутся до комнаты с моллюсками, затем вошла туда сама и заперла дверь. Нам пришлось потесниться в комнатушке, чтобы освободить место для Клем. Она была рада полученной короткой передышке, воспользовавшись которой она приняла душ и пообедала в номере.
— Это поддержит ваш боевой дух? — спросила она и выложила все, что поместилось в ее не очень-то большую сумку. — Надеюсь, городской бюджет не оскудеет. Это из моего номера, я просто подумала, что вы, наверное, проголодались.
Я рассмеялась, увидев, как Майк тут же сгреб стеклянную банку с фисташками, а Мерсер взял пару конфет. Я же распечатала упаковку «М&М» и запила драже парой глотков из бутылки содовой, честно поделенной на троих. Виски и водку из мини-бара мы придержали к концу нашей ночной операции.
— Это подкрепит наши мозги. А я уж боялся, что придется есть тараканов. Что ж, за работу. — Майк разгладил ладонью схему здания, которую уже успел изучить, и, указывая на подвальные помещения, занятые комитетом подготовки совместной выставки, подвинул ее Клем. — Подключайтесь. Расскажите-ка нам подробнее, что тут и где могло храниться!
И Клем провела нас по тем местам, где она прежде работала, водя по карте закрытой колпачком ручкой.
— Здесь обманка. Видите? Стена, разделяющая два здания. Судя по карте, здания будто бы соединены общим первым этажом, а на самом деле из одного здания нельзя попасть в другое.
— Может, спустимся и посмотрим все на месте? — предложила я. — Так мы лучше поймем, что делать и что указывать в ордере.
— Пусть Мерсер и Клем останутся здесь и продолжают изучать схему, — предложил Майк. — Подумайте, где могут храниться кости. А мы с тобой осмотрим подвал. Проверим, кто тут еще есть.
Послышался легкий щелчок, когда Мерсер закрыл за нами дверь. Постояв с минуту в коридоре, мы пытались разобрать, что происходит в кабинете Мамдубы, откуда долетал пронзительный женский голос. С нашей позиции невозможно было понять, кому он принадлежал — Еве Дрекслер, Анне Фридрих или секретарше Мамдубы, задержавшейся на работе.
В главный вестибюль мы спустились на лифте. Замерев за толстыми витринами диорам, стеклянные глаза десятков диких животных следили за нами, казалось, отовсюду, пока мы шли по длинному коридору из юго-восточного крыла музея к лестнице, ведущей в подвал.
Клем говорила правду. Вечером тут было просто жутко. После очередного поворота перед нами открывалась бесконечная вереница громадных, тускло освещенных помещений. Лишь свисающие с потолка на медных цепях элегантные лампы придавали этому помещению облик современной эпохи.
Примерно через каждые тридцать футов мы замечали вделанный в стену прибор с индикаторной панелью. Я предположила, что эти устройства следят за температурой, влажностью и другими важными для музейных помещений параметрами.
Одолев зловещую лестницу, знакомую нам по путешествиям в обществе Зимма, мы проникли в уже знакомый отсек подвала. Молодой ученый был все еще на месте, его компьютер работал, а прямо перед ним стояли три банки с омерзительными пауками.
— Мамдуба предупреждал, что вы можете сюда спуститься. Вам чем-нибудь помочь?
Раскрыв свой блокнот, я приготовилась делать пометки.
— Мы пришли уточнить некоторые упущенные детали. Ты здесь один?
— Нет. Во многих кабинетах еще горит свет. Думаю, сейчас тут полно народу. — Зимм улыбнулся нам с Майком. — Очевидно, вы растревожили муравейник.
Мы попросили Зимма проводить нас. Миновав штаб-квартиру выставочного комитета, мы направились в дальний конец коридора. Я стала обходить комнату за комнатой, чьи двери были практически неотличимы друг от друга, и фиксировала в блокноте, открыта она или нет, какие экспонаты в ней содержатся и какой примерно поддерживается температурный режим.
Но где же хранилось тело несчастной Катрины Грутен все эти месяцы? Я черкнула в блокноте: «Раскрутить как-нибудь доктора Кестенбаума на выездную экспертизу с замерами температур, чтобы определить наиболее подходящие условия для появления Нетленной».
Больше часа мы обходили тесные кладовки и еще более тесные лаборатории. Натыкаясь на очередную развилку коридора, мы с Майком расходились в разные стороны, договариваясь ровно через пятнадцать минут встретиться у перекрестка. Так мы обошли три подвальных отсека, не обнаружив ничего интересного.
Когда мы добрались до четвертой изолированной зоны подвала, я уже приноровилась к химическим запахам, искусственному освещению и к бесчисленным мертвым телам, которыми тут забиты все полки, ящики и кладовки.
— Выбирай, Куп, — сказал Майк, потянув за шнурок выключателя и взглянув на указатели на стене. — Слева осы и другие летающие насекомые. А справа — кости динозавров.
— Только не жуки.
— Но они ж дохлые, — ухмыльнулся Майк.
— Никаких жуков, и точка. Если хочешь, считай, что за мной должок. Но выбирать тут нечего.
Направившись по правому коридору, я проверяла каждую дверь, большинство из которых были заперты. Дернув за ручку пятой, я без усилий ее открыла и, войдя в комнату, нащупала на стене выключатель.
В этом помещении находились «запчасти». В открытой мной комнате, как гласила вывеска, хранились «Бедра барозавра», чьи бедренные кости были толщиной со средний пень. Беглый осмотр показал, что тут нет ничего подходящего по размеру, чтобы принадлежать человеку. Правда, я не могла дотянуться до верхних полок, поэтому пометила в своем блокноте, что надо бы сюда еще вернуться.
