— Брось нож! — прорычал Сантомассимо.
Крис колебался, не веря своим глазам.
— О, появился сэр Галахад, белый рыцарь.[199]Самая затасканная сюжетная линия в нашей пьесе.
— Брось нож! — повторил Сантомассимо.
— Кто написал этот сценарий, Сантомахизмо? Сплошные сопли!
— Брось, я сказал!
Крис пристально посмотрел на дуло револьвера, нацеленное ему в лоб, и на горевшие бешенством глаза Сантомассимо. Копы, которым подсылают бомбы и чьих любовниц терзают соколы, страдают патологическим отсутствием чувства юмора.
На лице Криса засияла ангельская улыбка. «Какого черта? — подумал он. — Надо импровизировать». Он отступил назад и бросил нож на площадку. Нож, звякнув, подпрыгнул и, крутанувшись, подкатился к ногам Сантомассимо.
— Хорошо, мистер полицейский, — усмехнулся Крис. — Я его бросил. Что дальше?
Кей, съежившись под яростными порывами ветра, вжалась в железную стену, ветер теребил ее волосы с такой силой, что лица почти не было видно. Она смотрела на Сантомассимо, но в ее глазах была черная пустота, при виде которой у него сжалось сердце.
— Руки за голову и иди сюда, только медленно, — приказал Сантомассимо.
— Очень хорошо, — сказал Крис. — Но давай попробуем еще раз. Теперь более насыщенным голосом, не гнусавя, как только что.
— Двигай сюда, ублюдок!
— О черт, он импровизирует!
Сантомассимо немного приблизился к Крису. Он задыхался от бешенства. Револьвер был все так же нацелен в голову Криса, но лейтенант краем глаза наблюдал за Кей. Она была как натянутая струна, в ее взгляде читались гнев и безумный ужас, которых он никогда прежде не видел. Кей не стремилась спастись, не бросилась к нему. Она отступала назад, словно видела что-то сверх происходившего на этой площадке.
— О боже, — пробормотал Сантомассимо. — Кей…
Но Кей не видела его, она продолжала пятиться, у нее перед глазами мелькал, постепенно фокусируясь, черно-белый кадр:
СРЕДНИЙ ПЛАН. НОРМАН ЛЛОЙД. ДЕНЬ
Норман Ллойд падает спиной на ограждение, переваливается через него и кричит
— Падай! — скомандовала Кей. — Немедленно падай!
Крис с изумлением обернулся, на его лице были написаны смятение и страх.
— Ч-что? — запинаясь, произнес он.
— Так погиб нацист! — злобно выкрикнула Кей и бросилась к Крису.
В панике Крис отпрянул, натолкнулся на ограждение, потерял равновесие и перевалился через перила. Все случилось так неожиданно, что Сантомассимо не успел схватить Криса прежде, чем тот оказался за оградой. Крис начал сползать вниз, цепляясь за металлические выступы и края, он кричал, скатываясь все ниже по массивному основанию факела. Наконец ему удалось уцепиться за руку статуи, между большим и указательным пальцами, и повиснуть там в причудливом объятии.
Обезумевшему от ужаса Крису казалось, что это происходит во сне. Он висел в воздухе на высоте нескольких сотен футов, над лужайкой и бетоном. Снизу до него донеслись испуганные вопли туристов, вначале разрозненные, а затем слившиеся в многоголосый хор, когда все, кто стоял на земле, увидели крохотную темную фигурку, свисавшую с пальцев статуи.
ОБЩИЙ ПЛАН. НОРМАН ЛЛОЙД. ДЕНЬ
Вид снизу. Высоко над головами туристов темная крошечная фигурка Нормана Ллойда свисает с руки статуи, высоко поднявшей факел
Сцена вспыхнула и погасла в смятенном сознании Кей — одна из многих мрачных и безжалостных сцен Хичкока, пугавшая неизбежностью смерти.
— П-п-профессор… помогите… — Патетический крик Криса был едва слышен сквозь завывания ветра.
— Не могу, — спокойно, даже печально ответила Кей. — Эта сцена должна окончиться именно так.
— Нет… Пожалуйста… Не дайте фильму… завершиться… подобным образом…
Сантомассимо засунул револьвер за пояс, перелез через ограждение и стал спускаться к смертельно бледному Крису. Одержимость Кей передалась им обоим.
— П-помогите… профессор!.. — кричал Крис.
— Этого нет в сценарии! — парировала Кей.
— Отойди от перил! — резко крикнул ей Сантомассимо.
Кей посмотрела на него, растерянная и озадаченная. Сантомассимо взглянул на Кей, и выражение ее лица испугало его. Это была не паника. Он даже не мог определить это словами. На нем застыла какая-то мечтательная задумчивость, легкомысленная просветленность, которую он видел на лицах стариков, потерявших способность видеть и осознавать реальность и навсегда затворившихся на крохотном островке собственной памяти. Он пытался угадать, что видят в этот момент глаза Кей, остановившиеся на Крисе.
Марксон и детективы вышли на площадку и встали вокруг Кей возле перил. Оцепенев, они смотрели на Криса, повисшего над пустотой, и на Сантомассимо, который спускался все ниже и пытался дотянуться до него.
Крис впился взглядом в бесстрастное лицо Кей. Он знал, что она видит.
СРЕДНИЙ ПЛАН. ПРИСЦИЛЛА ЛЕЙН. ПОЛИЦИЯ. ДЕНЬ
Присцилла Лейн и полиция. Они пристально следят за Каммингсом и Ллойдом
Кей режиссировала финальную сцену «Диверсанта». Неожиданно безумный страх на лице Криса сменился пониманием.
— Ты ставишь сцену, да? — спросил он удивленно. — Ты ее видишь, не так ли?
— Оставь ее, Крис! — рявкнул Сантомассимо.
— Нет! — Крис засмеялся, у него больше не осталось сомнений. — Она видит. Она чувствует. Она знает, что значит быть режиссером!
Кей отступила назад, затрясла головой, отчаянно пытаясь вырваться из плена иллюзий, затягивавших ее в мир кинематографического кошмара.
Ну же, профессор, признайся! Признайся! — повторял Крис как заклинание. — Ты же видишь! Чувствуешь! Знаешь! Ты знаешь!
— Я… я… — запиналась Кей, балансируя между фантасмагорией и реальностью. — Я… да, да, я вижу… вижу это. Боже, помоги мне! Я чувствую это! Я знаю…
— Кей! — закричал Сантомассимо, затем обернулся к детективам. — Уведите ее отсюда!
Но Кей ускользнула от них и двинулась вдоль площадки. Попытка детективов увести ее только спровоцировала поток галлюцинаторных видений. Она шла на то самое место, где стояла Присцилла Лейн, наблюдая за тем, как гибнет герой Нормана Ллойда. Кадры из «Диверсанта» замелькали перед ее мысленным взором. Финал картины был предрешен. Никто не может изменить сюжет уже начавшегося фильма. И она увидела этот финал.
