Я обрел остальных, потому что по причинам, которые я не могуобъяснить ни себе, ни другим, я образовал новое общество, занявшее местопарижского общества и Театра вампиров, и на сей раз укрытием ему послужилошикарное современное строение, где нашли убежище самые древние, самыеобразованные, самые выносливые представители нашего рода. Оно напоминалопчелиные соты, но соты эти состояли из роскошных покоев, скрытых в глубинеэтого самого умело замаскированного из зданий – современного курортного отеля иторгового центра, больше похожего на дворец, выстроенного на острове упобережья Майами в штате Флорида, на острове, где никогда не гасят огни, гденикогда не смолкает музыка, на острове, куда тысячами стекаются с материка намаленьких катерах мужчины и женщины, чтобы просмотреть содержимое дорогихбутиков или же заняться любовью в богатых, декадентских, великолепных инеизменно модных гостиничных апартаментах и номерах попроще.
Остров Ночи был моим творением: собственная площадка длявертолетов, бухта, тайные незаконные казино, спортивные залы с зеркальнымистенами и бассейны с подогревом, хрустальные фонтаны, серебряные эскалаторы,торговый центр с умопомрачительными товарами, бары, кабачки, комнаты отдыха итеатр, где я, нарядившись в элегантную бархатную куртку, узкие плотные холщовыештаны и темные очки, каждую ночь подстригая волосы (так как они ежедневновырастают до той длины, какой были в эпоху Возрождения), мог спокойно ианонимно купаться в тихом, ласкающем бормотании окружающих смертных, выискивая,когда меня обуревала жажда, того единственного человека, который по-настоящемуждал встречи со мной, того единственного человека, который по причинам, связаннымсо здоровьем, бедностью, здравостью или слабостью рассудка, хотел попробоватьпогрузиться в уступчивые объятия смерти, чтобы та высосала из него всю кровь ивсю жизнь.
Я не ходил голодным. Я бросал свои жертвы в глубокие, теплыеи чистые воды Карибского моря. Я распахнул двери для всех бессмертных, ктовытирал перед входом ноги. Словно вернулись прежние дни в Венеции, когдапалаццо Бьянки было открыто для всех и каждого, для дам и господ, дляхудожников, поэтов, мечтателей и прожектеров, кто только осмеливался ейпредставиться.
Но нет, они не вернулись.
Чтобы разогнать собрание острова Ночи, не потребовалоськучки разбойников в черных одеждах. Те, кто ненадолго притаился на острове,просто разбрелись в разные стороны. Вампиры не особо нуждаются в обществе себеподобных. Да, они стремятся завоевать любовь других бессмертных, постоянностремятся, она нужна им, нужны глубокие узы верности, неизбежно сковывающиетех, кто не желает враждовать. Но общество им не требуется.
И мои потрясающие гостиные со стеклянными стенами на островеНочи быстро опустели, причем сам я задолго до этого начал уходить на недели идаже на месяцы.
Он до сих пор существует, остров Ночи. Он есть, иногда я самвозвращаюсь туда и нахожу там какого-нибудь одинокого бессмертного, кто, какговорится в современном мире, вписался, чтобы посмотреть, как дела у остальных,или же у другого случайного гостя. Знаменитое предприятие я продал за целоесостояние, по понятиям смертных, но сохранил за собой четырехэтажную виллу(частный клуб под названием «Иль Вилладжио»), где имеются глубокие подземныесклепы, открытые для любого представителя нашего рода.
Любого.
Их не так много. Но я расскажу тебе о них. Расскажу о тех,кто продержался столетиями, кто возник на поверхности после нескольких веков таинственногоотсутствия, кто откликнулся, чтобы быть зачисленным в неписаную переписьсовременных живых мертвецов.
Прежде всего это Лестат, автор четырех книг о своей жизни ипохождениях, включающих в себя все, что даже теоретически можно захотеть узнатьо нем и о некоторых из нас. Лестат, вечный скиталец и смеющийся ловкач. Шестифутов ростом, он был превращен в вампира в возрасте двадцати лет; огромныетеплые голубые глаза, густые ярко-золотистые волосы, квадратный подбородок,великодушный, прекрасной формы рот и кожа, потемневшая от пребывания на солнце,убившем бы более слабого вампира, дамский угодник, фантазия Оскара Уайльда,зеркало моды, периодически – самый наглый и пренебрегающий всеми авторитетамигрязный бродяга, одиночка, странник, разбивающий сердца, всезнайка, получившийот моего прежнего господина прозвище принца-паршивца (да, представь себе, отмоего Мариуса, да, моего Мастера, который на самом деле пережил пожарище,устроенное римским обществом!), – хотя при чьем дворе, по какому Божественномуправу, какой королевской крови, хотел бы я знать. Лестат, напичканный кровьюдревнейших, кровью самой Евы нашего рода, пережившей свой потерянный рай напять-семь тысячелетий настоящего кошмара, выросшего из обманчиво поэтическогообраза, получившего титул Царицы Проклятых, – Акаши, одной из Тех, КогоСледует Оберегать, чуть было не уничтожившей мир.
Лестат неплохой друг, ради него я мог бы отдать своюсобственную бессмертную жизнь. Бывали времена, когда я добивался его любви иумолял его стать моим спутником. Он сводит меня с ума, завораживает иневыносимо раздражает, но без него я не могу существовать. И хватит о нем.
Луи де Пон-Дю-Лак, которого я уже описал выше, но чей образвсегда приятно вызвать в памяти: худощавый, чуть ниже ростом, чем его создатель,Лестат, с черными волосами, мрачный, белокожий, с потрясающе длинными иизящными пальцами и совершенно беззвучной походкой. Луи, в чьих зеленых глазахсветится душа и отражается безмерное горе, у кого тихий голос, кто похож начеловека, слаб, поскольку прожил всего двести лет, кто не владеет нителепатией, ни левитацией, кто не умеет налагать чары, разве что по случайности(и наблюдать это бывает необычайно весело), бессмертный, в которого влюбляютсясмертные. Луи, слишком слабый, чтобы рисковать и позволить жертве умереть унего на руках, не имеющий гордыни и тщеславия, которые заставили бы его создатьиерархию специально отобранных жертв, и потому убивающий каждого, ктопопадается ему на пути, вне зависимости от возраста, физических достоинств илиблаг, дарованных природой и судьбой. Луи, смертоносный и романтичный вампир, изтех созданий ночи, что таятся в темных уголках оперного театра, слушая, какЦарица Ночи Моцарта исполняет свою пронзительную и неотразимую песню.
Луи так никуда и не исчез, о нем всегда все знают, его легковыследить и легко бросить. После трагических ошибок с прежними детьми онкатегорически отказывается создавать новых вампиров. Он оставил позади поискиБога, дьявола, истины и даже любви.
Пленительный пыльный Луи, читающий при свече Китса. Луи,стоящий под дождем на скользкой пустынной центральной улице и наблюдающий, какна телеэкране в витрине магазина блистательный молодой актер Леонардо Ди Каприов роли шекспировского Ромео целует свою нежную, милую Джульетту (Клер Дэйнз).
