class="p1">«Как всё у них долго! Специально тянули, чтобы показать мне свои силы. Это неспроста. Это к переговорам. И чего же они пожелают? Чтобы я отдал им принцессу?».
— Ну, что скажете? — очень тихо, едва ли не шёпотом, спросил он у своего заместителя.
— Кавалерии у них многовато, — так же тихо отвечал ему Брюнхвальд. — Впрочем, то всё воинство бюргерское, паркетное, нашим ребятам не чета.
Конечно, он был прав. Но всё равно оба они понимали своё очень непростое положение. Очень непростое. А тут, опять же из-за виноградников, появилась ещё и телега. Волков сначала думал, что то обозная телега с припасами для боя, с арбалетными болтами или порохом и пулями для аркебуз. Нет, в телеге были люди.
Сидели и лежали.
«А это ещё к чему?».
Но обсудить эту телегу с Карлом ему времени не дали. Тут же снова зазвенела труба горожан, и появились два солдата, которые несли зелёные ветки мира. А за солдатами от группы командиров горожан отделилось четыре человека, и все они двинулись к дороге.
— Ну наконец-то, — произносит генерал. — Карл, вы при войске, Дорфус и Кляйбер и ещё два человека для спокойствия со мной. Узнаем, у чему они всё это затеяли.
* * *
— Барон фон Рабенбург, — начал человек с седой бородкой, — я Хойдер, секретарь магистра вольного города Туллингена, это первый консул города господин Гусман, — он указал на сухого мужчину в плохеньком шлеме, из-под которого нелепо свисали завязки какого-то дурацкого подшлемника; было видно, что доспехи у консула не в чести, носит он их без всякого понимания, хоть должность у него и военная. — А это господин полковник Гройзенберг, командир городского ополчения. И господин Мальятти, капитан арбалетчиков и стрелков города.
Каждому из названых Волков кланялся, и те кланялись ему в ответ; в общем, пока всё шло мирно, и тон секретаря магистрата был весьма вежлив.
— Я рад познакомиться с вами, господа, — заговорил Волков в свою очередь. — Со мною майор Дорфус. Сам я Иероним Фолькоф фон Эшбахт, милостью герцога Ребенрее барон фон Рабенбург.
— Позвольте же спросить вас, барон, что вы делаете на этих землях? — скрипучим голосом заговорил консул Гусман.
— Я проезжаю по ним, господин консул, — отвечал ему генерал.
— С воинским отрядом? С пушками? — продолжал Гусман. Было видно, что ему не терпится перейти к делу, но он должен соблюсти юридические приличия.
— Простите меня, господа, — говорит ему барон, — но почему жителей вольного города Туллингена интересует, что делаю я с людьми и пушками на доменной земле принцев Винцлау? Точно такой же вопрос я могу задать и вам.
И тут заговорил секретарь магистрата Хойдер:
— Согласно договору между городом Туллинген и гербом Винцлау, долина Цирля, кроме городов, передана покойным маркграфом в аренду и управление нашему городу.
— Насколько я могу судить в делах юридических, — резонно заметил генерал, — то, что вы взяли землю в аренду, вовсе не означает, что она ваша. Если кто и может меня о моём проходе по этим землям спрашивать, так это представитель герба Винцлау.
Этот его ответ заставил господ горожан переглядываться несколько мгновений, и, не найдя, что ему возразить, Гусман потряс своим нелепым шлемом и сказал:
— Не будем предаваться этой юридической казуистике. Не будем, — и наконец перешёл к делу: — Нам стало известно, что вы, барон, разбойным образом захватили замок Тельвис, разграбили и сожгли его, потом разграбили и сожгли несколько деревень по дороге, всюду вешая людей местных без всякого суда.
— Ну, господа, раз уж вы хотите без казуистики, так давайте обойдёмся и без глупых обвинений, тем более что вы прекрасно знаете, какие богобоязненные господа проживали в замке Тельвис. И что за народец я развесил вдоль дороги. И я при том находился в состоянии войны с проклятыми отравителями Фаркаш фон Тельвисами, которые, заманив меня к себе в замок, пытались меня отравить и убили нескольких моих людей, а потом сбежали, так что пленных прислужников колдунов мне судить было некогда, да и негде, я был на марше, — отвечал ему Волков и добавил: — И раз уж мы говорим без казуистики, не тратьте времени, господа, прошу вас, говорите, что вам нужно.
И тут горожане снова стали переглядываться, как будто никто не хотел брать на себя какую-то ответственность. И тогда за всех решился всё высказать полковник Гройзенберг:
— Нам известно, что вы разбоем взяли в одной из деревень большую казну. И казна у вас в обозе.
«Ах, подлые… Толстобрюхие бюргеры… Гнилые купчишки… Сволочи. Всё нутро их поганое вот так вот и проявилось… Конечно же, деньги. Что же ещё!».
— Вам известно? — тут Волков даже засмеялся. — И откуда же вам то известно, господа? Сдаётся мне, что про то вам поганая ведьма Фаркаш сказала, а она это в свой ведьминский шар увидела.
— Никакая не ведьма! — возмутился консул. — То нам наши купцы рассказали. И мы просим вернуть нам то серебро, что схвачено вами безсудно.
— Вернуть вам? — воскликнул генерал в искреннем недоумении. — Вернуть? Так разве то ваше серебро? Серебро, что хранилось в замке у колдунов, было ваше?
И тут снова заговорил секретарь Хойдер; он, видимо, хотел придать делу хоть какую-то законность:
— Суд города Туллингена постановил изъять у вас те деньги и, пока не найдено будет решение или законные хозяева, хранить их в казначействе города.
— Суд города Туллингена, — Волков опять посмеялся. — Знаю я эти городские суды!
Честно говоря, смех его был нехороший. Он не знал, что ему делать. Отдать бюргерам-разбойникам деньги? Нет, это была его добыча… Но начинать сражение, исходя из соотношения сил — заведомо проигрышное, он тем более не хотел.
— А ещё, — вдруг снова заговорил полковник Гройзенберг, он из всех горожан-переговорщиков был самый решительный, — известно нам, что вы в своём обозе удерживаете маркграфиню Винцлау.
И тут уже генерал повернулся к нему и стал глядеть на него, не произнося ни слова. Теперь Волков был максимально серьезен.
Одно дело деньги, пришли и ушли, просто набег его был неудачен…
И совсем другое дело принцесса. Совсем другое. За неё-то он точно готов был драться. Потому что, не выполнив просьбу герцога, не освободив маркграфиню и не проводив её в Швацц…
О нет, даже думать об этом он
