Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
— Попробуете? — уточнил Беэр.
— Обещать не могу. Все будет зависеть от вашего поведения. Но поскольку узлы на вас буду вязать я сам, а я, как вы знаете, — профессиональный престидижитатор, то вероятность того, что смогу быстро и незаметно их развязать, довольно велика. А уж все дальнейшее — на вашей совести. Сам не знаю, зачем я все это делаю. Наверное, вы всколыхнули на дне моей черной души какие-то остатки сантиментов. Вы уж постарайтесь впредь сделать так, чтобы мое зыбкое чувство к вам не осело обратно, ладно? Я ухожу, провожать не надо. В шесть утра буду здесь со своими гвардейцами. Учтите, что в случае чего они будут стрелять — и я их удержать уже не смогу.
В напряженной тишине он встал, бросил небрежно «Ciao, ragazzi!»[104]и вышел вон. И, конечно же, снова споткнулся о проклятый порожек.
— М-да, похоже на эндшпиль. — Шоно запалил свечу, в свете которой стал похож на микенскую погребальную маску из золота.
— Вы что, ему верите? — повысила голос Вера. — Собираетесь дать себя связать? Да он же тотчас сдаст нас своему начальству!
— Либо сдаст, либо нет, — ответил Мартин, чиркая зажигалкой. — Черт, бензин кончился! Беэр, кинь мне свою, пожалуйста.
Тот извлек из своей «zippo» огонь и так — горящую — бросил Мартину.
— Кути! — крикнул он.
— Мути! — отозвался Мартин, аккуратно тремя пальцами взяв из воздуха полыхающую металлическую коробочку.
— Это такая игра — «кути-мути», я сам ее придумал в окопах, когда приходилось в полной темноте что-нибудь кидать друг другу на голос! — похвалился Беэр. — Только лучше всего в нее играть в полной темноте горячими утюгами — так жульничать труднее.
— Вы все-таки определенно сумасшедшие! Нас через шесть часов, скорее всего, убьют, а вы развлекаетесь какими-то дурацкими играми! Я не говорю уже о том, что перебрасываться горящими зажигалками на сеновале — это какой-то… какое-то немыслимое мальчишество! — Веру всю трясло от возмущения.
— А по-моему, вполне себе игра, — обиделся Беэр. — Ну, если вам не нравится, давайте поиграем в шарады. Но предупреждаю: я в этом не силен!
— Да ну вас! Жить осталось всего ничего, и на что мы это ничего тратим? Вы что, и на войне так же развлекались перед боем?
— О нет! — Беэр закатил глаза. — Накануне решительной битвы мы все как один писали героические письма невестам, сочиняли предсмертные стихи, исповедовались полковому капеллану и братались с товарищами по оружию. Ха! Верочка, ангел мой, врожденный стыд не позволяет мне рассказать вам, чем именно мы забавлялись в роковые минуты нашей жизни на самом деле. Человек — на войне или нет — может умереть в любую минуту, но это же не повод всю жизнь проходить с траурным выражением лица! Напротив, надо радоваться каждой минуте, наслаждаться каждым вздохом, восторгаться чудом бытия! Вот чего, кстати, я не приемлю в христианстве — откладывать жизнь на после смерти ужасно глупо, по-моему. Это как всю жизнь отказывать себе во всем, чтобы скопить на приличный надгробный памятник.
— Вы меня убедили. Немедленно начинаю восторгаться чудом бытия. Тем более, что перспективы у нас самые радужные. Но при этом хотелось бы все же понять, почему бы нам не совершить вылазку в стан противников и не попробовать перебить их первыми? Ведь война уже объявлена, и все эти ваши чистоплюйские рефлексии можно, наконец, отбросить!
— Какая вы кровожадная, Верочка! — усмехнулся Шоно. — Просто воплощенная Кали.
— Жаль, что не Минерва, — подхватил Беэр. — Мне неясна стратегическая составляющая предлагаемой экскурсии.
— Нет, я отдаю себе отчет в том, что они этого ждут и обложили нас со всех сторон. Но драматург Чехов учил, что если в первом акте пьесы на стене висит ружье, оно обязано выстрелить. У нас по стенам развешана чертова уйма ружей. А мы сидим сложа руки и ждем, когда нас поведут на убой? Неужели не обидно сдаваться без единого выстрела?
— Мы не сдаемся, мы совершаем самый разумный в создавшемся положении шаг, — прервал свое молчание Мартин. — Герр Рудольф, как бы он ни был тебе противен, — наш единственный шанс.
— Боже правый! Да почему вы верите ему? Он же хитростью добился того, чего не смог взять силой! Он сказал, что Гиммлер сказал, что Геринг сказал… Откуда мы знаем, что его слова — это правда?
— Увы, это правда, моя дорогая, — вздохнул Шоно. — Специалисты, подобные герру Рудольфу, всегда выставляют непробиваемую психическую защиту — панцирь, броню — с тем, чтобы, так сказать, не заразиться от клиента. И если психиатр-гипнотизер экстра-класса — а наш именно таков, уж поверьте! — свою защиту теряет хотя бы на мгновение, значит, он находится в состоянии крайней растерянности и даже паники. Он, конечно, изрядный лицедей, но нарочно такого не сыграешь. А я к подобным вещам весьма чувствителен.
— А я уж на что нечувствителен, но все равно понял, что не врет, — поддакнул Беэр.
— Ну хорошо, предположим, он не врет! — не уступала Вера. — И даже намерен действительно нам помочь. Но что ему помешает, заполучив нас, переменить свои намерения?
— Забавно, что из всех нас ты одна этого не видишь, душа моя, — рассмеялся Марти, выбивая трубку о каблук. — Он же без ума от тебя.
— Вот еще глупости! — возмутилась Вера, дернув плечом. — Уж что-что, а такие вещи я чувствую получше всех вас, вместе взятых.
— И тем не менее, — мягко возразил Шоно, — для нас это очевидно. Вы не обратили внимания, что болезненно он отреагировал только на ваш выпад? Это самый яркий показатель, но было и много других, менее явных. Все это дает нам повод утверждать, что главный приз в игре герра Рудольфа — вы, моя драгоценная.
Вера подавленно замолчала, потом выдала последний отчаянный аргумент:
— Но он же умный человек! Он не может не понимать, что его шансы равны нулю?
— Даже если он, к примеру, предложит тебе стать его — взамен на наши жизни? — спросил Мартин.
— А он может такое?… — пролепетала Вера.
— Насколько я успел его узнать — вполне. То есть я не утверждаю, что так оно и случится, но… Сама видишь — шанс есть, а синьор фокусник не из тех, кто упускает шансы.
— Так или иначе, — пророкотал Беэр, — в этой игре вы наш ферзь.
— Хорошо хоть козырной дамой не обозвали, — мрачно ответила Вера.
— Я тридцать лет как зарекся играть в карты, — зачем-то сообщил Беэр. — Слишком уж азартен. Сменил бумажки на деревяшки, дабы компен…
— Стоп! — воскликнула Вера. — Деревяшка! Ведь все ингредиенты налицо! Почему бы вам не сделать этого вашего ноцара? Он же нужен для убеждения? Так, может, он выйдет и убедит этих чертовых нацистов убраться к их нацистской чертовой матери?
— Охохо, — вздохнул Шоно. — Разумеется, нам всем приходила в голову эта мысль.
— И что же?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
