широкой улыбке. Он посмотрел в глаза мальчика, а тот сказал:
– Это в обе стороны. Будешь ждать меня, пока я не вернусь.
Пакер кивнул и добавил:
– Ни за что не повёз бы никого на тот берег, когда Хапи бушует… но ты – другое дело.
– Почему? – спросил Шере.
– А то не знаешь! – выкрикнул Пакер. – Третий день тебя жду… был посыльный от двора пер’о и приказано было перевезть тебя, когда бы ты не появился…
– От пер’о? – не поверил своим ушам Шере.
Пакер только буркнул что-то под нос и направился к лодке.
– Вчера жреца не повёз… – продолжал он бормотать. – Нонче тож отказал всем. Но тебя придётся. Тем паче… – Пакер встряхнул мешочек.
Уже в лодке Шере стал вглядываться в слабые контуры могильных домиков на том берегу, а Пакер сказал:
– Давно тебя не было видно, малец… Иринефер-то вся изошла, да так и не дождалася тебя.
В груди у Шере всё похолодело.
– Как… не дождалась?
– Так как жа… – прохрипел Пакер и сплюнул в воду. – Укатили они нонче все отсель. В Хебену укатили со всем своим…
– Уехали?! – удивился Шере.
– Да. Грят, мол, их большое начальство к сабе забрало.
– Какое начальство?
– А вот чаво не знаю, таво нет, не знаю. А только укатили…
На середине реки Шере тоскливо посмотрел в сторону Мер-Нефера. Выходит, теперь ему и идти-то здесь некуда. Он вспомнил, как днём проезжали мимо него Иринефер с Кафи, которых он принял за наваждение…
– А Хеси? – он посмотрел в лицо Пакера, освещённое серебристыми лучами луны.
– Хеси-то? Не пойму я. Вроде, он собирался на богатой харт поджениться… на той, у какой хи утоп о прошлом годе. Крутилси там у её крутилси… и она его привечала…
Шере поднял голову. В свете луны Пакер, казалось, изменился. Лица его было не видно, но фигура словно раздвинулась вширь, стала выше. Мускулистые крупные руки ловко управлялись с огромным веслом. Спустилась тишина. Слева Шере увидел накатывающие буруны и среди них, наперерез им быстро скользила длинная пустая ладья. Шере показал рукой в её сторону:
– Что это?
Пакер молчал. Шере всмотрелся в его лицо и онемел. Лицо было словно высечено из камня, но поразило мальчика не это. Оно было повёрнуто назад. Шере вскочил на ноги и хотел было выпрыгнуть из лодки, но в тот же миг видение развеялось, и он услышал слова Пакера:
– …а потом узнал, что твои-то уезжают, да в прибыльное дело, так и… передумал штоль? – Пакер вопросительно посмотрел на Шере. – А ты чего вскочил? Сиди, малец…
Шере сел на скамью и огляделся по сторонам. Никакой лодки рядом не было, а Пакер… это был просто Пакер – хорошо знакомый ему перевозчик, который не один десяток раз перевозил через Хапи всю их семью.
Лодка ткнулась носом в берег, и корму её повело вправо. Шере ловко выпрыгнул и, загребая воду, выбрался наружу.
– А ты чаво ночью? – окликнул его Пакер. – Днём-то не сподручнее?
– Будь здесь, – сказал Шере и пошёл к кладбищу.
До ряда, в котором находилась гробница Сафа, было несколько сотен локтей. Шере бывал здесь много раз и хорошо помнил, как идти. Света, испускаемого луной, было достаточно для того, чтобы издали видеть контуры гробниц, сложенных из кирпича у тех, кто побогаче, или представлявших собой курганы, насыпанные камнями, у бедняков.
До них оставалось всего ничего, когда из-за кирпичной гробницы на краю появилась человеческая фигура. Лодка Джехути высоко стояла над горизонтом, и освещённая фигура резко выделялась на тёмном фоне погребений. Шере немного испугался и замер сначала, но что-то, что сильнее страха, позвало его вперёд, и он, ускоряясь, ринулся навстречу фигуре.
Но человек вдруг повернулся и быстро пошёл вглубь кладбища. На одно единственное мгновение голова его повернулась к Шере в профиль, и мальчик успел её рассмотреть. Это была голова с длинным, втрое по сравнению с ней, носом, узким, заканчивающимся иглоподобным остриём, слегка загнутым вниз и словно немного расщепляющимся, и с хохолком на затылке, часть которого прикрывал тёмно-синий клафт.
Шере на какие-то мгновения остолбенел и растерялся. А когда пришёл в себя, человек с носом-клювом был уже далеко. Шере рванулся было, но сразу понял, что догнать его невозможно – едва передвигая ногами, тот казалось скользил по каменистой почве или над ней. Когда Шере добежал до места, где загадочный человек вышел из-за склепа, его фигура уже скрылась за одним из дальних поворотов города мёртвых.
– Джехути… – разочарованно сказал себе Шере. – Эх, ну почему же я не пришёл сюда чуть раньше?
– Ты пришёл вовремя, – услышал он позади себя. – Как раз вовремя, чтобы всё исправить…
Шере обернулся, но никого не увидел. Опять какой-то морок! Быть может, это его Ка говорит с ним?
– Заходи в гробницу, – продолжил голос. – Заходи и делай всё, как тебя учили.
Шере дёрнул дверь, но она не открылась.
– Не сюда, – услышал он. – Боги и Ка заходят через другую дверь.
– Боги? – удивился Шере.
Ка приказал ему идти к ложной двери, которая была буквально в пяти шагах слева. Подойдя, он толкнул было её, но руки его прошли сквозь стену. Тогда мальчик сделал шаг и оказался в часовне. Всё здесь было так же, как он помнил. Шере прошёл мимо стены с надписями и рисунками и оказался в погребальном помещении. Откуда-то струился мягкий свет, освещавший гробницу. Саф лежал в открытом саркофаге, покрытый пелена́ми так, что снаружи оставалось только его лицо.
В гробнице не было запаха тлена или застоя. Воздух здесь был свежим и даже ощущалось дуновение ветерка, словно он проникал через открытое окно. Но Шере точно знал, что никаких окон в камере не было. Он коснулся лица Сафа и сказал:
– Ит…
Тишина была ему ответом. Шере почувствовал, как перехватило горло, и не узнал собственного голоса, когда с трудом продолжил:
– Итеф… вставай, – Шере закашлялся. – Вставай, пойдём домой.
Тут он вспомнил о сосуде с буроватой жидкостью, достал её, распечатал и, раскрыв рот Сафа, вылил в него содержимое сосуда. Подождал немного, пристально вглядываясь в лицо Сафа. Ничего не происходило, и Шере бросился на колени перед саркофагом.
– Ит, – взмолился он. – Ит, мне обещали, что ты пойдёшь со мной. Вставай! Ну вставай же!
Шере уже почувствовал отчаяние, когда комок окутанный пеленами зашевелился, и ткань слой за слоем начала раздвигаться. Шере, оторопев, смотрел на происходящее. Вскоре из под пелён появилась нога и, медленно, опускаясь, коснулась пола. Следом опустилась и вторая нога, а тело заняло вертикальное положение. Шере бросился к Сафу и начал сдёргивать с него желтоватую, уже покрывшуюся пятнами плесени ткань. Саф медленно встал на ноги:
– Пойдём домой, сынок, – сказал Саф так, словно они расстались утром и договорились вечером здесь встретиться.
– У нас здесь нет больше дома, итеф… – сказал Шере. – Мут и Кафи уехали сегодня утром, а про Хеси я
