ним обоим.
— Он хотел попросить меня убить их, — говорит Рина, быстро складывая кусочки пазла.
Он кивает.
— Сначала он хотел попросить просто шпионить за ними. Он хотел устроить засаду на их предприятии и взять его под свой контроль.
— Это русские напали на наше предприятие, — говорю я. Эту информацию мы только недавно подтвердили.
— Однажды ночью я проследил за Марией, — рассказывает Ренцо. Он, похоже, решил признаться во всем, прежде чем встретится со своим создателем. — Я знал, что она снова изменяет, и хотел получить доказательства, чтобы предъявить их суду. Когда увидел этого парня, на нем было клеймо Братвы, и я взбесился. Дождался ее дома и заставил ее рассказать мне все. Она призналась, что передавала этому придурку информацию о тебе и наших планах.
— Почему ты не пришел ко мне? — спрашивает Рина.
— Знал, что ты убьешь ее. Она мать моих детей, и когда-то я правда любил ее. Она ненавидела тебя, — выпаливает он, полностью раскрываясь. — Она знала, что я люблю тебя, и ненавидела нас обоих. Я не хотел, чтобы она умерла от твоих рук, пытался использовать ситуацию в наших интересах.
Мы бы вместе все исправили, если бы он обратился к нам сразу.
— Я сказал, что не выдам ее, если она передаст Антону конкретную информацию.
— И ты дал ему ложную, — предполагает Рина.
Ренцо кивает.
— И я старался изо всех сил, чтобы ты не выходила замуж за Массимо. Изначально ты планировала убить его, но я знал, что ты никогда не сможешь этого сделать, если снова встретишься с ним. Помню, какой ты была в первые часы после того, как рассталась с ним в аэропорту. Видел выражение твоего лица. Я знал, что Массимо был особенным. Знал, что ты влюбишься в него и не сможешь убить, и оказался прав.
— Что сделала Мария? — спрашивает Рина.
— Она обманула меня. Дала им фальшивую информацию, и они воспользовались ею, чтобы сбить меня со следа. Все еще шпионила за мной. Она подслушала мой разговор с Дарио и передала врагам, что ты влюблена в Массимо и не станешь его убивать. Тогда Антон решил взять дело в свои руки.
— Господи, Ренцо, — Рина вздыхает и прислоняется ко мне. Я обхватываю ее руками и прижимаю к себе еще крепче.
— Он держал Марию в заложниках. Сказал, что она умрет, если я не помогу ему захватить Вегас, что я и сделал. Но я предупредил Саверио, чтобы он мог уйти. Сказал, что ты его предала, чтобы он приехал сюда и ты отомстила.
— Это ты слил информацию о нашем местоположении? Это ты отправил русских преследовать нас на шоссе? — спрашивает она.
Он яростно качает головой.
— Нет, его люди следили за мной. Я высматривал «хвосты» и не заметил ни одного, но они, как оказалось, были там, — должно быть, на лице Рины отражается сомнение, потому что он говорит: — Клянусь, Ри-ри. Я бы никогда не отдал тебя им. Я тебя люблю. Пытался защитить и сохранить жизнь матери моих детей.
— Где твои дети, Ренцо? — спрашивает моя жена.
— Они в безопасности. В Мексике с бабушкой и дедушкой. У меня есть все необходимые меры безопасности, чтобы защитить их.
— Я проверял, — говорю на ухо своей жене, потому что знаю, что она захочет убедиться в этом.
— Антон послал тебя убить Массимо и меня, когда попытка на шоссе провалилась, — предполагает Рина.
— Он послал меня убить только Массимо. Сказал, что если я принесу его голову, он освободит Марию, — он захлебывается рыданиями. — Лживый сукин сын. Она была уже мертва. Он убил ее в тот день, когда похитил.
Моя жена излучает невероятное напряжение, и я провожу ладонью вверх и вниз по ее руке, надеясь, что это успокоит.
— Он сказал, что, если я не доставлю Массимо, то убьет мою жену, а затем и тебя. Когда я не появился на встрече, он выбросил тело Марии на нашем заднем дворе и напал на тебя. Ты заперла меня, и я был чертовски напуган. Не знал, что происходит, только то, что Антон вот-вот начнет действовать.
— Ты гребаный идиот! — кричит Рина. — Признай уже, Рен!
— Я знаю, — его тон кроткий. — Это была просто еще одна ошибка после множества других. Еще одно неверное суждение в длинной череде таких ошибок.
— Ты убил четверых моих людей, Ренцо, и ты действовал за моей спиной, вступил в сговор с русскими. Ты пытался убить Массимо. Нужно было просто прийти ко мне с самого начала. Если бы ты рассказал мне все, мы бы здесь не были.
— Ты думаешь, я этого не знаю? — в его глазах блестят слезы, подсвеченные луной и ярким уличным освещением. — Ты думаешь, я хочу, чтобы мои дети остались сиротами?
— У меня нет выбора, — говорит Рина. Ее тело дрожит.
— Я могу это сделать. Ты не обязана, mia amata, — шепчу я ей на ухо.
— Обязана, — ее голос лишен эмоций, когда она высвобождается из моих объятий.
— Я знаю, моя донна.
Катарина кивает моим людям, и они ставят Ренцо на колени.
— Я люблю тебя, — говорит он, глядя на нее снизу вверх. — Всегда любил и всегда буду любить. Для меня было честью наблюдать, как ты становишься такой, какая ты есть сегодня. Ты не была бы такой, если бы поступала по-другому. Я прощаю тебя.
Рине требуется несколько секунд, чтобы заговорить, и я вижу, что она изо всех сил старается сохранить самообладание. Но я не вмешиваюсь. Она этого не хочет. Она должна справиться со всем сама, а я буду рядом, чтобы помочь ей собраться с мыслями.
— И я прощаю тебя, — говорит она. Опускается перед ним на колени. — И тоже люблю тебя, Ренцо. Не так сильно, но в моем сердце есть любовь к тебе. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. Никогда не забуду, как ты заботился обо мне и помог вылечиться, — ее голос срывается, и она замолкает на несколько секунд. — Я хочу ненавидеть тебя за то, что ты поставил меня в такое положение, но не могу. Ты сделал все это, потому что пытался защитить.
— И себя тоже не нужно ненавидеть, — говорит он ей, и я уважаю его за то, что он не протестует против неизбежного. — Позаботься о моих детях, ладно? Я изменил свое завещание, оставив бабушке и дедушке доверенность до тех пор, пока детям не исполнится восемнадцать.
— Даю слово, что о твоих детях будут заботиться. Я лично буду регулярно навещать их. Они ни в чем не будут нуждаться.
— Спасибо, — он наклоняется и коротко
