даже, как говорили, ощутили своеобразный вкус.
- Так что, у хозяйки не было фильтра?
- Не-а. Ни у хозяйки не было фильтра, ни в квартире. Та дама была слишком уж скупой. Доходило до крайностей - не разрешала принимать своим гостям душ каждый вечер – только раз в неделю по пять минут на человека. Стояла в коридоре с часами и после истечения времени стучала в дверь, обозначая окончание омовения.
- Кошмар, – молодой человек ухмыльнулся. – Моя сестричка в той ситуации или прибила скупердяйку, или же пользовалась душем, когда немчуры не было дома.
Арина засмеялась.
- Не думай, что наши были дурнее тебя. Они точно также воспользовались моментом, но, как окаалось, не учли самого малого - хозяюшка ежедневно записывала показания счётчиков. И, вернувшись, посмотрев на цифры, устроила истерику.
- Да-а-а… - протянул Антон. – Катастрофа попасть к таким… И что, так и мылись раз в неделю?
- Нет. У них был один, кто жил в гостинице, в нормальных человеческих условиях. Как догадываешься, именно руководитель коллектива. Вот к нему через день все и ходили. Отводили душу, так сказать…
Арине в руку брат всучил кружку с кофе.
- Спасибо. Да, там ещё была ещё одна забавная история. В том немецком доме прямо на входной двери рядом с номером квартиры была обозначена фамилия жильца. И как-то вечером кто-то на это обратил внимание. Может совру, скажу не так, но вроде как на втором этаже жил человек по фамилии Борман. На шестом – Мюллер, на седьмом – Кальтенбруннер, а вот на девятом рядом с номером квартиры было пустое место. И один из наших глубокомысленно изрёк – явно Штирлиц, не хочет огласки… Кстати, не хохма, наши сфотографировали табличку, показывали всем, что бы их слова не принимали за враньё.
Отсмеявшись, Антон поторопил сестру.
- Девочка моя. Пей кофе, да пойдём до дома. Сегодня дежурный я, поэтому придётся подождать с ужином - появилась интересная мысль что приготовить, но для этого потребуется время.
- А может?...
- Нет, не может. Мы два вечера подряд ужинали в кафе. Понимаю, что так проще и легче, но дома, как сказала когда-то Яна, всегда вкуснее, согласись.
- Особенно, когда готовишь ты, - Арина улыбнулась и показала брату язык.
- Что делать, если у меня всегда получается вкуснее, чем у тебя.
- Это как так? – у девушки мгновенно исчезла улыбка. – Хочешь сказать, что я готовлю невкусно? Хуже тебя? Так?
- Я не сказал, что невкусно, но вкуснее получается именно у меня. Ты ж сама только что об этом сказала.
- Я не так сказала, не обманывай. И вообще… Я могу и обидеться…
- Ах, так? – Антон поднял в удивлении брови. - Значит это Я готовлю невкусно?
Антон вырвал пустую чашку из рук сестры, поставил на пол и навалился на сестру, плотно прижав её руки.
- Я сейчас тебя буду чмокать в нос до тех пор, пока не признаешь, что твой брат готовит вкуснее, разнообразнее и старается угодить своей сестричке. А не согласишься – будет твой носик сплющенным, совсем некрасивым. Приготовилась? И, начали….
После третьего звонкого чмока, Арина выскользнула из объятий брата, грохнувшись на пол, но, не жалуясь на боль, сразмаху прыгнула обратно на диван, точнее, на брата.
Они бесились ещё минут десять, хохотали в голос, понарошке лупя друг друга, но вскоре успоились.
- Мир?
- Мир, труд, май, жвачка. Тошка, поганка. Ну скажи, что я не самая плохая хозяйка.
- Не самая плохая, такое не скажу. Где-то третья от…
Он не договорил, потому что сестра закрыла руками лицо и её плечи стали вздрагивать.
- Риночка, ну ты что? - Антон мгновенно оказался рядом и прижал к себе сестру. – Перестань расстраиваться, пожалуйста. Я пошутил, а ты принимаешь всё за чистую монету. Ты вкусно готовишь, и мне очень-очень нравится всё, что делаешь. Сама видишь каждый раз, как я тарелки облизываю. Ну прекрати, хватит сырости.
Девушка опустила руки и приблизила лицо вплотную к брату.
- Ты не отстраняйся. Смотри мне прямо в глаза. Как сказал? Вкусно твоя сестра готовит? ТАК?
- Я тебе говорю об этом постоянно. И сегодня повторил не раз. Рин,- Антон отшатнулся. – Так и косогласие можно получить. Ну, успокоилась? Хорошо. Но… согласись - у меня всё же лучше получается.
Девушка, отвернувшись, долго молчала. Потом нехотя призналась.
- Ты прав. У тебя почему-то и в самом деле немного, но вкуснее. Решено. С сегодняшнего дня готовишь только ты!!!
И Арина со смехом выскочила из кабинета.
- Вот артистка, коих ещё поискать. Ведь видел, что не плакала, притворялась, но какова… Хоть и люблю свою сестрёнку, но стоять каждый вечер у плиты… не, этого не выдержу. А вот готовить, не по очереди, а вместе – единственный выход. И быстрее будет, и не возникнут разговоры «кто лучше - кто хуже». Да… От чего ушли… к тому и вернулись.
* * *
Двойняшки, попрощавшись с охранником, вышли на улицу и неторопливо направились к дому, о чём-то негромко разговаривая, как внезапно дорогу им преградил старик. Брат с сестрой разомкнули руки и обошли его с двух сторон, вновь протягивая руки, как сзади, останавливая, послышался голос.
- Извините за беспокойство. Не могли бы мне помочь?
Обернувшись, молодые люди посмотрели на мужчину, кого только что миновали. Пожилой человек, одетый не броско, но явно в дорогую одежду, смотрел на двойняшек с прищуром, и, казалось, с еле заметной улыбкой. И именно эта улыбка Антона слегка напрягла. Он узнал лицо одного из давних клиентов, но вот как того зовут никак не мог вспомнить.
- Не узнали? – у старика губы изогнулись чуть больше. – Не обижаюсь. Понимаю, что счёт потеряли, в лицо всех запомнить невозможно, а уж как зовут - тем более.
- Почему не помним сколько? – Антон хмыкнул. – Могу назвать точное количество. Двадцать девять тысяч четыреста девяносто девять человек с первого дня приёма на сегодняшний вечер. Удивил? А на самом деле
