Анна начинает шипеть, когда из ее груди также выходит дымок, но желтый, и остается только белоснежный знак. Она прикладывает руку к груди, затем смотрит на мой знак и усмехается. Я перевожу взгляд на других Нефов, которые также непонимающе разглядывают белые знаки друг друга. И что это такое?
Осталось нас около пятидесяти Нефов. Все наши союзники, каким-то чудом, более или менее уцелели. Кто-то весь в крови, кто-то в изорванной одежде — но живые. И при этом весь зал усеян телами вперемешку с мусором. И здесь так тихо, все будто боятся спросить… неужели все закончилось? Точно?
Пол задрожал и последовали толчки, Анна влетела в меня, заскрежетал металл. Здание вот-вот обрушится.
— Надо выбираться отсюда! — кричу я.
Все сразу же попытались подняться на ноги, удержаться на них же и выбежать на волю. Джинджер упала, потянув за собой Марну. Я подхватил их под руки и поднял на ноги. Коуп помог подняться Зании. Я хватаю Анну за руку и, держа ее рядом, пробираюсь сквозь сломанные стулья и прочий мусор. Подобравшись к двери, первой вывожу Анну наверх по лестнице на темную улицу, и только после этого позволяю себе облегченно выдохнуть. Вышли все, помогая друг другу и поддерживая, пока здание трясло.
Мы справились. Поверить не могу, черт, нам удалось. Больше нет никаких демонов. Я сжимаю ладонь Анны, у меня вырывается смешок. Джинджер тоже пораженно сияет улыбкой и притягивает к себе Марну. Второй рукой она тянет Блейка за руку, тот подходит и целует ее в плечо. Я кайфую, просто держась с Анной за руку, и восхищаюсь ею, все еще одетой в черную кожу, присыпанную пылью. Па лице у нее застывшие дорожки от слез и грязь.
Мы идем, не останавливаясь до самого отеля, от которого исходит целая какофония звуков. Вместе, держась за руки, мы подходим к стеклянному окну, открывающему вид на Лас-Вегас. Всюду бегают перепуганные люди, и хотя мы и сами не до конца еще все осознали, пусть нам больно за тех, кого мы потеряли. По нам больше не страшно.
Мы, наконец, свободны.
Глава 40. Хорошо"Я верю, что нахожусь здесь не просто так.
Нужно стараться, чтобы исправиться, нужно стараться, чтобы стать лучше."
"Free Now" Sleeping with Sirens
Прошло шесть лет…
Наверняка, всем вам интересно, какой из меня вышел муж. И вот, что я вам отвечу: офигенный. Во многих вопросах мы схожи с остальными парами. На меня даже ругаются за разбросанную по дому невымытую посуду, и заставляют смотреть соплевопельные фильмы. По не это наполняет брак.
Анна была рядом, когда я писал анонимку в ФБР и Полицейский департамент Атланты, в которой подробно рассказал о делишках Мариссы, выложил местоположение и дополнил данными всех причастных, кого смог вспомнить. Несмотря на анонимность, это было рискованно, потому что если бы до нее долетела весточка о содержимом письма, то Марисса сделала бы все, чтобы разыскать меня и убить.
Семь месяцев я жил настороже, постоянно выискивая в толпе ее головорезов и не отпуская от себя Анну ни на шаг. И вот наконец СМИ взорвались новостью: крупнейшая облава в истории. За этим пошло-поехало, по всему миру стали проливать свет на процветавшее сексуальное рабство. Анна стояла за мной и сжимала мои плечи своими ладошками во время первого выпуска новостей по этой теме. Она плакала, когда в кадре показали закованную в наручники Мариссу. А следом Анна обняла меня за шею и, поцеловав в щеку, прошептав:
— Я очень тобой горжусь.
Спустя шесть недель, Анна опять рыдала в моих объятиях. Мы потеряли Марну. Малышка Анис родилась крепкой и здоровой, но мамы своей ей уже никогда не увидеть.
— Она в раю, — произнесла Анна, вытирая глаза. — Ее забрал ангел.
Я с трудом сглотнул, не размыкая объятий, на душе стало легче, но грусть не ушла. Пас избавили от части выпавших нам проклятий, но кое-что все же осталось. Мы продолжали ощущать тяжесть греховной Нефилимской природы, но после смерти котел в аду нас больше не ждал.
Как любая другая пара, мы с Анной поддерживаем друг друга в любых вопросах, будь то работа или жизнь. Анна все так же хочет спасти мир, однако теперь в качестве соцработника и в рамках буквы закона. Я утешаю ее каждый раз, когда она рыдает из-за случаев жестокого обращения с детьми или когда ей просто становится слишком тяжело.
Что же касается меня — «Похотливые» обрели успех, но на четвертый год популярности Радж безрассудно подсел на наркотики и скончался от передозировки. Несчастный случай, но группа после его смерти уже не смогла восстановиться. Мы распались, и теперь я работаю с Джеем на коммерческой стороне индустрии, создавая музыку и изучая производственные процессы. Да, мне не хватает драйва, который я получал на сцене, но зато теперь Анне не нужно отгонять от меня девчонок после каждого концерта.
А еще был один очень возбуждающий случай, когда однажды за кулисами она перехватила одну девицу за руку и сказала:
— Прошу прощения, но вы пытаетесь облапать моего мужа, чего я делать крайне не рекомендую. — И пусть произнесено это было со всем возможным очарованием, но я сразу понял, что моя девочка готова на нее наброситься с кулаками.
Той ночью я отплатил ей сверх меры за свое спасение от щупальщицы.
И вот в чем, как мне кажется, мы отличаемся от других женатых пар.
Больше всего времени мы проводим в чем мать родила. По судить нас за это нечестно, потому что, в отличие от других пар, для этого нам пришлось слишком многое преодолеть. И заботы у нас не такие, как у всех.
Ну что тут скажешь? Жизнь прекрасна. А каждый раз, видя как Анна крутит попкой во время простого мытья посуды или наклоняясь над ванной, чтобы вычистить дальний уголок, я все больше и больше радуюсь, что она отказалась нанимать домработницу. Да, я мыслю как свинья. И еще я мастерски научился незаметно подкрадываться к ней в эти моменты сзади. Подкрадываюсь, когда она занята домашними делами, готовкой или мытьем, и резко хватаю в объятия. В такие моменты она подпрыгивает и кричит "Кай!" и всеми силами пытается вернуться к тому, чем занималась.
Но я умею убеждать.
Где-то год назад, мы лежали на диване и она водила пальчиком по небольшой поросли у меня на груди. Тогда меня кольнуло прежнее беспокойство.
— Как считаешь, может, удалить их? — спросил я. — Сбрить или может лазером?
Она лишь недоуменно посмотрела на меня.
— Что? Эти волоски? Зачем? Мне они нравятся.
И легла обратно мне на плечо, а я обнял ее крепко-крепко. Я тогда подумал, как же мне с ней повезло.
Потому я изо всех сил старался не бледнеть, когда она нерешительно предложила усыновить ребенка из Малави. Она мирилась со многими моими загонами, так что я подавил свой инстинктивный порыв кричать и бежать от ее идеи втянуть в наш жизненный пузырь крошечного человечка. Это бы изменило слишком многое.
