кое-что вспомнишь.
Она кивнула:
– Хорошо.
Молодой человек присел на стул.
– Когда-нибудь в разговоре с мамой или тобой папа упоминал такое слово – кошелек?
Девочка утвердительно замотала головой:
– Конечно. Там же были деньги.
Иван поморщился:
– Мне нужен не простой кошелек. Был ли у папы тайник, где он хранил документы или ценности?
Нонна заморгала глазами:
– У мамы было мало драгоценностей. Всего пара колечек, которые ей подарила бабушка. Они хранились в ящике стола. Мама никогда не клала их в кошелек. Что же касается папиных документов… Он их не прятал. Они лежали на полке книжного шкафа.
Постепенно теряя надежду что-нибудь выведать у Шаткиной-младшей, Кононенко побеседовал с ней еще пять минут и, прощаясь, сказал:
– Эти сведения очень важны для всей вашей семьи. В кошельке могут храниться бумаги, которые реабилитируют твоих родителей. Вот почему, если ты еще что-нибудь вспомнишь, немедленно свяжись со мной. Свой адрес я оставлю у Леонтия Елисеевича.
Нонна с готовностью пообещала.
Как только чекист покинул комнату, туда вбежали переживавшие за подругу Ира и Элла.
– О чем он говорил с тобой?
Глаза девочки наполнились слезами:
– Он хотел, чтобы я помогла маме и папе. Но я ничего не вспомнила.
Она резко вскочила, словно собираясь догнать следователя, но вдруг бессильно опустилась на диван. Подруги примостились с обеих сторон, обняв ее и погрузившись в далекие дни своего пребывания в Севастополе, вспоминая как счастливые, так и горестные моменты.
Тогда многие из них не знали, что никогда больше не увидят родителей. Кому-то повезет больше. Кто-то успеет обнять – не отца, а мать, чтобы вскоре проводить ее, больную и измученную долгим пребыванием в лагере и туберкулезным кашлем, в последний путь.
Отчаявшись выжать необходимые сведения у родственников Шаткина, усталый и злой, Викторов, размахивая руками и морщась от боли в расцарапанном лице, недовольно ворчал:
– Из-за этого гада мы не можем взять золото. Подумать только, как близко мы к нему подошли!
Кононенко соглашался:
– К сожалению, это так.
Анатолий, постучав кулаком по столу, добавил:
– Ну почему самая важная часть ключа – язычок – тоже оказалась у Михаила!
– Он пользовался безграничным доверием коллег, – подсказал Иван. – Ну, посудите сами: не оставлять же ее у пьяницы, игрока или большого любителя женщин!
– Верно. Только что прикажешь делать нам?
Следователь почесал затылок. Не далее как вчера ему в голову пришла одна мысль, и он начал втайне от товарища готовиться к предприятию. Викторов решил самостоятельно обследовать казематы форта.
Освещая себе путь карманным фонариком, мужчина медленно спускался по лестнице в подземелье. Затхлый сырой воздух вызвал приступ кашля.
– Не может быть, чтобы Шаткин и компания далеко унесли сундук, – подбадривал он себя. – Сокровища наверняка спрятаны где-то рядом.
Железным прутом Анатолий стучал по полу и стенам, выложенным двухметровыми бетонными плитами, стараясь убедить самого себя, что здесь возможен тайник. Темнота и длина коридора его не пугали. Следователь никуда не торопился. Золото «Принца» стало делом всей его жизни.
– Врешь, ты от меня не уйдешь, – шептал он.
Неожиданно где-то в конце туннеля замаячил свет. Викторов не
