её груди, не дал шевельнуться. – Славушка?!
– Инга… Тише, тише… Ты? – Он потянулся немедленно обнять, но вспомнил, что молодая женщина изранена, и просто, изо всех сил сдерживаясь, со всей бережностью сжал в ладони её руку. – Девочка моя.
Она на мгновение отвернулась от него, потом повернулась снова; в уголках её глаз набухли и заскользили по щекам прозрачные капли. Он прижал к губам её руку, целуя каждый палец и ладошку, маленькую и нежную, как у ребёнка. Они смотрели друг на друга, не имея сил оторваться или что-то сказать, и ещё не до конца веря.
Потом заклятье молчание спало.
– Я, наверное, сплю, – пробормотала Ингрид.
– Тогда и я сплю. – Риган тоже плакал, даже этого не замечая. – Но главное, что мы с тобой в одном сне. Девочка моя. – И всё же обнял её, очень осторожно. Ингрид вздрогнула, застонала сквозь зубы. – Прости. Прости, родная. Ложись, вот так. Тебе, конечно, ещё нельзя двигаться. – Он посмотрел на её бледное лицо, на повязку, едва видимую в маленьком вырезе рубашки, и лицо его стало жестоким. – Значит, это ты… Значит, именно тебя эта мразь… Да, ему повезло, что он погиб. Я бы сейчас с удовольствием с ним побеседовал. По методу Хедаля…
– Скиольд мертв? – тихо спросила Ингрид.
– Да, Инга, да, сердце моё, все в порядке…
– Ингрид.
– Что? Ах, да. Ты теперь Ингрид. Дочь графа Бергденского. Дочь графа?
– Приёмная.
– Я так и понял. Господи, мне и в голову не пришло, что это можешь быть ты. Я даже не знал, что граф взял в приёмные дочери террианку.
– Так уж получилось. Слава…
– Риган. Теперь меня зовут Риган.
Они оба рассмеялись, он – лучась от счастья, которого в одночасье стало так много, что оно, казалось, не помещается внутри и изливается наружу, а она – слабо, потому что чувствовала сильную дурноту. Да и себя почти не чувствовала. К счастью, потому что в теле ещё оставалось слишком много страдания. Риган почувствовал это и припал к её руке, осторожно перебирая её пальцы.
– Тише, тише, не шевелись. Как ты? Как ты, солнце моё, скажи, как себя чувствуешь?
– Немного лучше. Но такая слабость…
– Что с тобой было после того, как нас раскидало? Расскажи мне.
– Сперва ты, – попросила Ингрид. – У меня мысли мешаются. Мне всё кажется, что это только видится.
Он пожал плечами.
– Со мной-то всё было хорошо. Я тогда вернулся из леса, обнаружил, что тебя нет, заметался… И наткнулся на своих приятелей. На Эбера сотоварищи. Помнишь его?
– Его? Да.
– Дальше мы шли вместе: через переход, потом по землям империи. Повстречались с императором Гвеснером и случайно спасли ему жизнь.
– Случайно?
– Поверь, совершенно случайно. После этого бились под Эмвелом с его дядей, победили и дальше уже устраивались в этой жизни под покровительством Гвеснера. Я стал военным лордом, а через какое-то время император утвердил моё право на наследование (должен тебе сказать, что титул военного лорда, как правило, носит у них наследник престола, хотя бывает и иначе) и усыновил меня. Сложно сказать, чем я ему так понравился. Я уже привык. А малыш-то давно тут обжился. Он, понятно, и не знает другой жизни. Теперь он Ивар. Я его так назвал, подумал, что больше всего будет похоже на изначальное имя.
– Малыш? Ванюша? Он жив? – Она снова заскребла руками, попыталась приподняться.
– Жив, – успокоил Риган, настойчиво укладывая Ингрид обратно. – С ним всё в порядке. Скоро пять исполнится. Слава Богу, на этот день рождения я смогу подарить ему маму. Пожалуйста, не двигайся. Вот сейчас, если с тобой что-нибудь случится, это будет уже слишком. Пожалуйста, дай врачам тебя вылечить.
Ингрид уступила. Потом с трудом шевельнула рукой, прижала пальцы Ригана к своему лицу.
– Милый. Ты жив. А я решила, что ты погиб, и что я больше тебя не увижу. И сына тоже.
– А я боялся, что не увижу тебя.
– Мы оба ошиблись. Какая радость… Наверное, ты тут давно женат?
– Давно женат, конечно. На тебе.
– Значит, любовниц должно быть выше крыши. – Она попыталась сотворить суровое выражение лица, но улыбка, приправленная слезами радости, упорно пробивалась.
Риган же остался серьёзным.
– Ни одной. Зачем мне кто-то кроме тебя?
– Ни одной?
– Конечно.
– А если бы ты меня не нашёл? Так и остался бы один? – Ингрид смотрела испытующе – и влюблённо. Ригану легко было верить.
– Не один. Ведь у меня есть сын. И ты. – Он наклонился и нежно поцеловал её в губы. – Любовь моя… – Риган поискал глазами, сдвинул оставленный на скамейке стакан с водой и присел. – Так расскажи мне, что с тобой было?
Она немного помолчала, потом отвела глаза и осторожно приложила пальцы к плечу. Должно быть, что-то заныло.
– У меня история обычная. Как у всех. Тогда меня захватили работорговцы, э… Риган. Увезли и продали на ближайшем рынке уже в этом мире.
– Кто они были?
– Да кто же их знает. Я уж точно не узнаю. Был рынок, потом я попала к какому-то мелкому дворянину в его загородное поместье. Там был управляющий, и у него возник ко мне интерес. Как к террианке, если верно понимаю. Ему не понравилось, что я отбиваюсь, и он захотел меня проучить…
– Как его зовут? – мрачно осведомился герцог.
– Зачем тебе? – удивилась она. Присмотрелась и приподняла бровь. – Будешь мстить? Он, между прочим, не из империи. Я тогда была южнее.
– Это неважно. Ты не представляешь, на что способна тайная служба империи.
– Но с точки зрения местных законов он не сделал ничего такого. Я была рабыней…
– Да мне плевать! – Риган вскочил. – Он тронул мою жену! Он тебя бил. Ведь бил?
– Бил.
– Этого достаточно. Так, что было дальше? – Он снова сел.
– Потом управляющий решил не напрягаться и отправил меня ненадолго на плантации. Он думал, этого хватит. Ну, ошибся слегка. Потом я попала на строительство храма, а оттуда, поскольку после всего этого разбила управляющему лицо, была сочтена неисправимой и продана на рудники.
Риган сузил глаза.
– Он у меня потаскает навоз. И руду порубит. Я тебе обещаю.
– Я пробыла
