и с большевиками.
Вот с такими размышлениями Рейли направлялся на очередную посиделку Русского монархического союза. Монархисты быстро прониклись немецким духом, сообразив, что самое простое и дешевое — собираться в пивных.
Пивная была так себе, средненькая. Зато в зале рябило от блеска золотых погон несуществующей армии. Монархисты сидели за кружками пива и слушали витийствующего Маркова по кличке Второй. Этот господин до революции был одним из лидеров «Союза русского народа», а более всего прославился своими скандальными речами в Государственной Думе. Речи и в самом деле были хорошие — резкие и остроумные. К сожалению, как оказалось, больше ничего, кроме как болтать, Марков не умел. Да и с мозгами у него было не очень. Казалось, как он в 1906 году усвоил несколько идей — так с тех пор их и повторял. Вот и теперь он вещал:
— Мы должны объяснить всем здоровым консервативным силам в Европе, что большевизм — это чума. Зараза, которую выдумали евреи и масоны, стремительно распространяется по всему миру.
Рейли грустно усмехнулся. Нет, хоть и был Розенблюм, его не волновали антисемитские пассажи Маркова. Но что выходило? Три недели назад большевистские газеты напечатали серию статей о «главарях мирового империализма». Там шла речь о крупных финансистах. Среди них были и еврейские фамилии. Так вот, после этого ряд французских либеральных газет как с цепи сорвались, обвиняя большевиков в разжигании антисемитизма. Причем, статьи были глупые донельзя. Рейли был почти уверен, что всё организовал этот подонок Коньков. А ведь то же РОСТА неявно поддерживало национал-большевистские группы в Германии, которые наживали политический капитал на борьбе с евреями и масонами. Которые враги рабочего класса. Но Сидней не понимал смысла этой бурной деятельности. И только вот теперь, слушая Маркова, понял: политика РОСТА в том, чтобы приучить западного обывателя: верить нельзя никому. Все врут. Но вот зачем им это?
Впрочем, Рейли особо некогда было задумываться над этим вопросом. Он пришел в эту пивную совсем не за тем, чтобы слушать очередные выхлопы Маркова. Он ждал людей, которые должны прибыть из Маньчжурии. То есть, те, кто воевал против большевиков, а не болтал.
И вот они подошли. Эти двое были одеты во вполне цивильную одежду, но Рейли внутренне вздрогнул. Он видел разных людей — но во взгляде тех, кто присел в нему за столик, было что-то совсем запредельное. Это были не просто глаза профессиональных убийц. Его собеседники напоминали маньяка, которого он видел как-то в Скотланд-Ярде.
Ну, что делать. Сидней даже не представлял, что им пришлось повидать. Эти бескрайние сибирские просторы, где взять у мужиков хлеб можно было только перевешав половину деревни. А потом люди из другой деревни будут по тебе стрелять из всех кустов. И те, кто попадал в плен, завидовали погибшим. А что рассказать про два драпа, когда офицеры остро чувствовали своё бессилие перед армией «мужепесов». Про черные береты «броневого десанта», про зеленые береты пластунов, от которых не было спасения.
После того, как оставшиеся части добрались до Харбина, белые разделились. Кто-то просто ушел, куда глаза глядят. Кто-то реши вернуться в Россию. А вот они хотели просто мстить. Всем им. Поганому быдлу, которое посмело их победить.
Между тем вокруг собралось некоторое количество людей, которые явно тоже были не их тех, кто ценит чужую, да и свою жизнь. Так, люди подобрались соответствующие.
— Господа, давайте пройдем в отдельный кабинет.
Там Рейли развил свою давно вынашиваемую мысль:
— Террор, направляемый из центра, но осуществляемый маленькими, независимыми группами или личностями против отдельных выдающихся представителей власти. Цель террора всегда двояка. Первая, менее существенная — устранение вредной личности; вторая, самая важная — всколыхнуть болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру.
Нет террора, — значит, нет пафоса в движении, значит, жизнь с той властью еще не сделалась физически невозможной, значит, это движение преждевременно или мертворожденно[145].
— Но это же типичная савинковщина! Возмутился кто-то.
— А вы можете предложить что-нибудь иное? Речами господина Маркова большевиков не победишь! — Отрезал Рейли.
Присутствовавшие согласились. А присутствовали те, кто явно умел не только болтать. Что ж, под это дело можно получить финансирование.
Дела большие и малые
В мае 1920 года в высших кругах большевиков наметилось большое оживление, связанное с объединением Советских республик. Давно пора. Потому что ситуация складывалась сюрреалистическая. Ведь формально все республики являлись полностью самостоятельными государствами, связанные только военным союзом. На деле же рулила Москва, а приводным ремнем являлась РОССИЙСКАЯ коммунистическая партия (большевиков). И это доставляло массу проблем. Так, например, в Закавказье одни военные части подчинялись Москве, другие — республиканским властям. Надо было что-то решать — и в кулуарах началась большая драчка.
Способов объединения союз было два. Первый — это тот, который и осуществили в моей реальности. Его сторонником являлся Ленин. Я всегда не мог понять — на фига был вообще этот цирк — множество республик, каждая из которых имела все атрибуты государственности? Мнение местных товарищей? Да кого оно волновало — и в Киеве, и в Закавказье, и в Туркестане Советскую власть устанавливали ребята из Центра. Мнение международной общественности, хотя бы левой? Так ведь мы были первым в мире социалистическим государством — и могли провозгласить что угодно. Друзья бы приняли, а враги не принимали большевиков ни в каком виде.
И только теперь, пообщавшись с коммунистами, я кое-что понял. Всё дело в мировой революции, в которую всё-таки большинство товарищей верило. Выступать против этой светлой идеи не рисковал никто.
Да, не вышло всеобщего пожара. Но считалось: возможно, всё будет происходить постепенно — в одной стране, потом ещё в одной… В конце концов, что такое для Истории двадцать-тридцать лет? Меньше, чем мгновение. Буржуазные революции начались в XVI веке, и до сих пор далеко не всюду произошли[146].
А при чем тут СССР? Так всё просто. Вот, допустим, случилась где-нибудь революция, и коммунисты взяли власть. А как они будут подсоединяться к «братской социалистической семье»? Да так же, как в XIX веке к САСШ «подстегивались» новые штаты! А тут будут присоединяться новые советские республики. Идея Парвуса о Соединенных Штатах Европы, оказывается, пустила очень глубокие корни.
Другая идея была у Сталина. По большому счету, это было расширение РСФСР, понятно, под другим именем. То есть, даже формально особых прав у республик не предполагалось. Виссарионовича, понятное дело, обвиняли в «великорусском шовинизме» и имперских замашках.
Но мы — товарищ Дзержинский и я подсуетились. Каждый по своими каналам стал
