один ключ. Единственный, похож на тот, который он использовал.
Я вставляю его в замок. Поворот.
Щелчок.
О, Господи. Спасибо тебе. Я издаю всхлип облегчения и поворачиваю ручку.
Как только я открываю дверь, Луи хватает меня за волосы, дёргая мою голову назад, и я кричу от боли.
Он сжимает часть волос в руке, и я пытаюсь отдёрнуть голову, но не могу. Блядь.
— Ты мертва, — рычит он, низко и гортанно. Затем он снова стонет и наклоняется, отпуская мои волосы, и отступает назад.
Я проскальзываю в дверь и захлопываю её за собой. Заперев дверь, я, спотыкаясь и падая, поднимаюсь по лестнице в коридор наверху.
Как только я добираюсь до главного коридора в доме с маленьким туалетом справа от меня, я знаю, что свободна. Даже, если мне придётся разбить окно, я это сделаю.
Снаружи холодно. Я только в белье, и у меня нет обуви, но я не останавливаюсь, чтобы найти одежду. Только не тогда, когда снизу раздаётся мощный удар и грохот.
Я не знаю, какой ключ открывает главную дверь, и у меня нет времени попробовать их все. Я забегаю в большую гостиную справа и с облегчением вздыхаю, глядя на эркерные окна с одинарным остеклением. Поднимаю здоровенную вазу и бросаю её прямо в стекло перед собой. Ваза разбивает окно и стекло сыпется на пол, как блестящее конфетти. Я перешагиваю через него так осторожно, как только могу, но оно всё равно ранит мне ноги.
— Боже, — кричу я в полном отчаянии.
Я не могу остановиться. Мне нужно отложить боль, страх, и холод в сторону и освободиться.
Вылезая из окна, я падаю на бетон внизу, царапая колени. Оттолкнувшись руками, я встаю и дико озираюсь по сторонам.
Нет, нет, нет. Это глушь. Я могу умереть здесь.
Свет сильный, значит ещё день, но если через несколько часов я не найду дом или дорогу, то умру от переохлаждения. Сейчас зима, и, хотя здесь сухо, чертовски холодно.
Я бегу так быстро, как только могу в лес, окружающий дом. Моя единственная цель сейчас — оказаться так далеко, чтобы Луи не смог найти меня.
Я полна адреналина и бегу так быстро, что не чувствую холода. Вскоре ноги начинают странно неметь, а руки болеть от холода. Возможно, я переоценила, как долго смогу идти при такой погоде. Если я буду бежать, двигаться, это, конечно, поможет. Я видела бегунов в холодный зимний день в одних шортах и футболке, поскольку они сняли с себя верхний слой одежды. Я испытала шок от холода не согревшись, но если я буду двигаться, то должна согреться.
Я надеюсь.
Я молюсь.
Я спотыкаюсь, и бегу, бегу и спотыкаюсь, и я не знаю, куда я направляюсь, кроме как подальше от того дома, насколько я могу.
Слёзы текут по моему лицу, и я со злостью вытираю их. Я не могу опустить руки, я должна продолжать идти.
Сквозь слёзы я вижу впереди что-то похожее на дорогу. Не дорога как таковая, но определенно начало пути. Дорожки ведут в разные места, поэтому я направляюсь к ней и вырываюсь из-под деревьев на гравий и грязь узкой дорожки.
Я бегу по ней, слёзы текут ручьём, дыхание сбивается.
Господи, прошу, молюсь я. Позволь мне найти дом.
Глава 35
Нико
Мы едем так быстро, как только можем, но как только съезжаем с дороги и сворачиваем на грязную колею, движение замедляется. Мы подпрыгиваем, и у меня возникает желание выйти из машины и побежать к этому грёбаному дому.
По обе стороны от нас лес, и нам сказали ехать до тех пор, пока не кончится колея. Здесь нет ничего, кроме леса, а потом нам нужно идти прямо минут десять, пока не выйдем на поляну с домом.
Я резко сажусь. На дороге перед нами что-то есть, и оно движется в нашу сторону. Я сужаю глаза, и моё сердце сжимается. Это человек. Похоже, женщина. Долгие волосы струятся, руки и ноги качаются. Во что она одета?
Когда она подходит ближе, я начинаю разглядывать её наряд. Я также вижу её лицо. Я открываю дверь машины, даже когда Джеймс всё ещё продолжает движение.
— Иисусе, босс, — он ударяет по тормозам, когда мои ноги оказываются на земле, и я начинаю бежать.
— Синдерс.
Она поднимает глаза и вскрикивает, увидев меня. Синди спотыкается и падает на землю. Когда я добираюсь до неё, она наклоняется и плачет так сильно, что не может стоять.
Я осторожно поднимаю её.
— Шшшшшшш, детка. Всё в порядке, я здесь, — на её лице и груди кровь, её шелковая сорочка покрыта полосами коричневого, синего, красного и чего-то грязно-жёлтого.
Она ранена?
Как ей удалось сбежать?
Я спешу к машине с Синдерс на руках, и Джеймс уже выходит из водительской двери, помогая мне усадить её на заднее сиденье, когда я дохожу до него. Синди бледная, когда я кладу её на мягкие кожаные сиденья. Её зубы стучат, и она замерзает. Я немедленно снимаю пальто и заворачиваю в него Синди.
Потом я беру её руки между моими и тру их.
— Синди, сейчас ты в безопасности, но мне нужно знать. На тебе кровь. Ты ранена?
Она рыдает, но качает головой.
— Н-нееет. Кровь его.
— Ладно. Хорошо. Это хорошо, — она в нижнем белье, и я ненавижу следующий вопрос, который я должен задать.
— Синди, он… Он… Он трогал тебя?
Она смотрит на меня.
— Нико, это правда ты?
Она высвобождает одну руку из моей и трогает моё лицо.
— Да, это я.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она ошеломлённо.
— Ищем тебя, — отвечает Джеймс. — Синди, дорогая. Он трогал тебя? Ты ранена? — Джеймс повторяет мои вопросы.
Она хихикает, и это как-то ненормально.
— Я трогала его, — говорит она.
— Что? — Джеймс хмурится.
Моё сердце у меня в горле. Что там с ней случилось? Она выглядит полубезумной.
— Я знала, что он возьмёт меня и причинит мне боль. Я могла сказать. Я взяла одну из его дурацких кисточек и сломала её пополам, а потом сказала ему, что хочу прикоснуться к нему. Я заставила его поверить, что хочу его. Когда он вытащил свою отвратительную штуку, я схватила его за яйца и выкрутила их так сильно, что он закричал, а потом пырнула его в щёку.
Она смотрит на меня.
— Я не ударила его по яйцам, как ты сказал, Нико. Я открутила их от его грёбаного тела.
Сомневаюсь, что она это сделала, но, похоже, она
