Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
был заложен, возможно даже против желания, путем приобретения ряда важных стратегических пунктов: Мальты, острова Маврикий, Цейлона, Гельголанда и мыса Доброй Надежды, населенного в то время лишь небольшим числом голландских фермеров и ценившегося исключительно как место стоянки на пути в Индию. Британская буржуазия вышла из войны, полная решимости добиться мировой монополии для товаров, производимых ее фабриками, и положить начало периоду неслыханного до сих пор развития. Однако же первым результатом после наступления мира стал острый политический и экономический кризис.
Глава XII
Триумф промышленного капитализма
1. Англия после Ватерлоо
Во время всеобщего ликования, начавшегося после заключения Амьенского мира, Коббет писал: «Аллитерационные слова, „мир“ и „изобилие“, очень созвучны в песне или прекрасно украшают транспарант, выставленный в окне какого-нибудь недоумка; но вещи, кроющиеся за этими гармоничными словами, не всегда идут в унисон». Оптимизм, с которым буржуазия встретила мир 1815 г., имел еще меньшее обоснование. Фабриканты полагали, что окончание войны немедленно откроет обширные рынки для сбыта их товаров, а посему усиленно копили запасы. Вместо этого спрос на промышленные товары сразу же упал.
Пока европейский рынок был практически закрыт из-за Берлинских декретов Наполеона, а американский рынок – из-за войны, разразившейся в результате того, что Англия настаивала на предоставлении ей права обыскивать и захватывать нейтральные корабли, направляющиеся в Европу, крупные военные поставки компенсировали эти потери. После Ватерлоо эти поставки сразу же прекратились, и Европа оставалась все еще слишком взбудораженной и слишком бедной, чтобы закупать большие партии английских товаров. Новый значимый рынок был создан в результате того, что война отрезала Испанию от Южной Америки и сделала ее колонии на этом материке, по сути дела, независимыми; но это привело к бешеной спекуляции и к тому, что рынок наводнили различными товарами, на многие из которых не имелось спроса. Помимо этого оставались еще Вест-Индия и Дальний Восток, но они могли потреблять только весьма ограниченное количество довольно специфических товаров.
В результате этого в 1815 г. экспорт и импорт сильно сократились, оптовые цены резко упали, розничные цены также несколько снизились и началась массовая безработица. Тяжелая промышленность, спрос на продукцию которой особенно зависел от военного времени, пострадала больше всего. Цена на железо упала с 20 фунтов стерлингов до 8 фунтов за тонну. В Шропшире из 34 действующих доменных печей 24 остались в бездействии, и тысячи рабочих-металлургов и углекопов оказались выброшенными на улицу.
Имелись и другие причины, усугубившие и затянувшие кризис. Триста тысяч демобилизованных солдат и матросов вынуждены были усилить конкуренцию на и без того переполненном рынке труда. Заработная плата упала, но цены сохранялись на искусственно высоком уровне благодаря политике инфляции, начатой Питтом в 1797 г., когда он разрешил Английскому банку выпустить бумажные деньги без обеспечения их золотом. Налогообложение продолжало оставаться высоким из-за государственных долгов, доходивших в 1820 г. до 30 миллионов фунтов стерлингов при общей сумме поступлений в 53 миллиона. Безрассудный выпуск займов, с помощью которых финансировалась война, лег тяжким бременем на следующие поколения.
И хотя Коббет и многие радикалы считали, что основными причинами кризиса послужили инфляция и высокие налоги, это было не так; и тем не менее они чрезвычайно способствовали обнищанию масс и препятствовали быстрому восстановлению промышленности.
Радикал Самуил Бемфорд дает следующее описание внезапно вспыхнувшего классового конфликта, ознаменовавшего послевоенный кризис: «…серии беспорядков начались после внесении билля о хлебных законах в 1815 г. и продолжались с небольшими перерывами до конца 1816 г. В Лондоне и Вестминстере начались волнения, которые продолжались в течение нескольких дней, пока шло обсуждение билля. В Бридпорте поднялись бунты из-за высоких цен на хлеб; в Бидефорде произошли схожие волнения, целью которых было не допустить экспорт зерна; в Бери безработные громили машины; восстание в Или не удалось подавить без кровопролития; в Ньюкасле-на-Тайне восстали углекопы и прочий люд; в Глазго кровопролитие началось из-за раздачи супа нуждающимся; в Престоне бунтовали безработные ткачи; в Ноттингеме – луддиты, уничтожившие 30 станков; в Мертир-Тидвиле волнения вспыхнули из-за снижения заработной платы; в Бирмингеме бунтовали безработные; в Уолсолле – нищенствующие, а 7 декабря 1816 г. в Данди из-за высоких цен на мясо было разгромлено свыше 100 лавок».
Такие волнения сами по себе не являлись чем-то новым. Мы уже упоминали хлебные бунты 1795 г. В 1812 г. Байрон в своей превосходной речи, направленной против предложения карать смертной казнью разрушителей машин, высмеял попытки военных подавить восстания луддитов в Ноттингеме: «Марши и контрмарши! Из Ноттингема в Булуэлл, из Булуэлла в Банфорд, из Банфорда в Мансфилд! И когда наконец отряды прибывают к месту назначения „со всей своей помпезностью, гордостью и ореолом славных военных побед“, то они появляются там как раз вовремя, дабы засвидетельствовать, что злодеяние уже свершено, что содеявшие его преступники уже скрылись, и чтобы забрать spolia opima (оружие убитого) в обломках разрушенных станков и затем вернуться на свои штаб-квартиры под насмешки старух и улюлюканье детей».
Движение луддитов происходило главным образом в Ноттингеме, в районе чулочных мастерских, где внедрение новых машинных методов вязания чулок в частично надомной промышленности снизило цены настолько, что для ручных вязальщиков стало почти невозможно заработать себе на жизнь. Погромы машин происходили также и в Западном Райдинге, и в других местах. Забастовки, во время которых борьба часто велась с крайним ожесточением, случались нередко как до, так и после издания Актов о союзах в 1799 и 1800 гг.
Эти более ранние волнения отличались от волнений, начавшихся после Ватерлоо, тем, что носили сознательный и политический характер. В результате жестокого классового законодательства, а также отклонения бесконечных петиций об увеличении заработной платы до прожиточного минимума и об улучшении условий труда массы рабочих начали осознавать, что государственный аппарат находится в руках их угнетателей. Так что требование парламентской реформы, вокруг которого сконцентрировались все волнения этих лет, не носило некоего абстрактно демократического характера, а скорее являлось попыткой масс получить возможность контролировать парламент и заставить его служить своим интересам. Хлебные законы 1815 г., проведенные землевладельцами для того, чтобы сохранить высокие цены, в то время как заработная плата повсюду падала, послужили новым поводом к политическим выступлениям.
В начале 1817 г. правительство «обнаружило», что существует «изменнический заговор против конституции и собственности». Действие акта Habeas Corpus было снова приостановлено, и был поспешно проведен акт («билль, затыкающий рот»), ограничивавший право проводить общественные собрания, запрещавший клубы радикалов и дающий членам магистрата право налагать запрет на издание и продажу памфлетов радикального и вольнолюбивого содержания.
В марте «Бланкетеры» выступили маршем в свой первый голодный поход из Манчестера в Лондон с петицией о введении в действие Habeas Corpus. (Этот
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 147
