из ножен. Они приняли защитную стойку, ожидая нападения. Леонар же сделал шаг вперёд, и медленно чётко заговорил, помогая себе выразительной жестикуляцией.
— Пи-тер, — говорил он громко, по слогам, — мы при-шли с ми-ром. Мы хо-тим за-дать те-бе па-ру воп-ро-сов.
Стурла осторожно попытался зайти за спину великана. Но тот увидел это движение краем глаза, оскалился и молниеносно раскидал визидаров с оружием. Они не успели сообразить, как Питер это сделал, а уже катились по траве в разные стороны. Здоровяк ещё раз взмахнул дубиной, нацелив её в голову Леонара. Тот заслонился руками, зажмурил глаза, но скороговоркой продолжил:
— Мы не желаем тебе зла. Мы — визидары…
— Я уж думал вы никогда не придёте, — сказал откуда-то голос.
Леонар открыл глаза.
— Кто, кто это сейчас сказал? — спросил он растерянно.
— Я, — ответил, отряхиваясь, великан. Он поднял голову, поправил лапищей копну волос, нависавшую на глаза, и добавил:
— Ну, вы, братцы, даёте. Чего так долго?
— Так ты разговариваешь? — с недоверием спросила у него подошедшая Пинар.
А Мэд наклонилась к Бёрнис и тихо сказала:
— Может, он и ненормальный, но красив как бог.
Великан покосился на них и сказал:
— Я Питер Петрюссон. Как вас всех зовут?
— Почему же все думают, что ты не умеешь говорить и глух? — перебил его вопросом потрясённый Тафари.
— Ох, это сложный философский вопрос. Но если очень кратко, то в три я понял несовершенство этого мира. Мне больше не о чем и не с кем было говорить. С кем бы я ни беседовал, все общались со мной, как с неразумным младенцем. В школе я за три дня выучился читать и прочёл все учебники своего класса. За месяц я изучил уже всё, что вообще преподавали в школе. Дальше наступила скука. И потом, у кельтов есть такая пословица: «Те, кто часто открывают рты, открывают для себя в этом мире меньше всего». Уф-ф-ф… Никогда так много не говорил, — выдохнул он.
— Вот это да… — присел на камень Леонар, переваривая увиденное.
— Сказать тут нечего. Неожиданно, — кивнул Стурла и почесал бороду.
В это время Питер стянул с себя рубаху, вытащил из-под камня ведёрко с водой и стал над ним умываться:
— Я был голоден, и ходил за черникой, — объяснял он, — её нынче на болотах много.
Пока он оттирал пятна с лица, визидары разглядывали его мощное тело. Бычью шею Пита, обвивал рисунок из кельтских узоров. Чёрные линии перекрещивались с синими и светло-голубыми. Спускаясь по правой руке, они покрывали кожу до самых пальцев. Такие же знаки были на животе.
— Откуда это? — спросил Тафари, указав на татуировки.
— Не знаю, — повёл плечами Питер и, вытершись рубахой, надел её на себя, — как я понял, в роду у нас такое было. Проступали рисунки и у прадедов. Ну, вот и у меня. Давайте всё же знакомится, — он лучезарно улыбнулся и протянул руку Тафари.
После знакомства визидары устроили за валуном привал. Расстелили на траве одежду, вытащили продукты и стали рассказывать о себе и своих приключениях.
— А ты, Пит, не знаешь, какого рода? — спросила его Мэдлин, отпивая молоко из бутылки.
— Я то? Знаю, — сказал Пит, откусывая от ломтя, — мы от богов.
— Что? Как это? — удивилась Бёрнис, — ведь все визидары от духов и чудищ?
— Сам не знаю, как. Но ходят легенды.
— А ты знаешь, где искать твой тол и есть ли у тебя ауксил?
— Конечно, знаю, — отмахнулся Питер. — Я их нашёл ещё в десять лет. Только вас осталось дожидаться.
— Как?! — вскочили Тафари и Леонар.
— Так просто же. Кое-что прочел в дневниках прадеда, кое-что сопоставил. Сходил пару раз в горы, нашёл секретное место. Разгадал, как его открыть. Съездил кой-куда… Но вот незадача — до конца задача не решалась, хоть так крути, хоть эдак. Тогда я и понял, что кто-то должен прийти и принести то, чего не достаёт. Только не думал, — он оглядел визидаров, — что вас будет так много.
— А мы не думали, что ты такой большой, — обгладывая рыбину, сказал Марио.
— Вот так дела… — опять удивлённо потянул Леонар.
И все заговорили почти одновременно. Со всех сторон на Питера посыпались вопросы:
— Расскажи про свой тол? Как он работает?
— А ауксил у тебя какой?
— Так ты знаешь, куда нам двигаться дальше?
— Может, ты знаешь, где искать Медикат?
— Пит, ты знаешь секрет, откуда мы?
Он оглядел галдящую толпу, выждал, покуда все не успокоятся и, ещё раз обведя всех чарующим взглядом оленёнка, кивнул и с достоинством сказал:
— Я знаю ответы на все ваши вопросы.
Потом помолчал, залез в свой шалаш и вытащил тряпицу. Развернув её, показал стопку тетрадок, испещрённых записями и схемами. Карту, нанесённую на обрывок тонкой шкуры неизвестного животного и тонкую деревянную свирель, покрытую знаками.
— Вот это мой ауксил, как я понимаю, — поднял Пит свирельку.
— А что это за дудка? — уточнил Стурла, — что она делает?
— Когда на ней играешь, она поднимает грузы, отодвигает преграды. Именно так я открыл пещеру, где нашёл вот этот план, — тут он показал на шкуру с картой, — правда, ушло много времени, прежде чем я догадался, как и что делать. Всё детство потратил на изучение свойств свирели, пока не догадался, что она как-то связана с моим знаком.
Пит вытащил из-под рубахи пластинку на кожаном ремешке, которая висела у него на шее. На медном круге был выбит знак визидаров.
— Помещаешь амулет на нужный предмет, дуешь в свирель закрывая одну дырочку, и груз поднимается. Закрываешь другую дырку, и груз опускается. А вот потом было сложнее: пришлось обойти все окрестные холмы. Пока не нашёл нужную пещеру, закрытую куском скалы.
— Ты очень умён, — кивнул восхищённо Стурла.
— Я искал методом тыка в поисках нужного жёлудя на дубе. Просто перебирая по очереди все. Так что, это не ум, а скорее, моё терпение и методичность, — улыбнулся Пит, — а после несколько лет ушло на то, чтобы понять эту шкуру, определить, что она непростая.
Питер расстелил перед ними карту с пояснениями и схемами. Это был изрядно помятый и рваный по краям обрывок шкуры. Все надписи на неё были будто выжженные.
— Надо же, — склонился над листком Леонар, — мне кажется, здесь видны не все записи, возможно, потому что здесь нужен проявляющий порошок?
Леонар достал солоночку и посыпал лист. Рисунок проявился чётче и стал цветным. Так же появились куча других надписей и разъяснений.
— Ну и дела, — почесал затылок Пит, — вы меня сейчас удивили.
— А как же ты сам эти надписи проявил? — спросил его Леонар.
— Опять таки путём проб и ошибок, — застеснялся
