столкнуться.
У бабушки был вспыльчивый характер?
Как только мы вошли в мою старую комнату и закрыли дверь, я повернулась к нему и обняла. В следующее мгновение, мы поцеловались, и это был электрический, всепоглощающий поцелуй, сила которого была так велика, что я почувствовала, будто стала его частью.
— Али, — сказал он, наконец отстраняясь, чтоб глотнуть воздуха. — Люди постоянно говорят слово «люблю», но до тебя я никогда не любил. И мне никогда не нужно было его слышать. Потом, той ночью, ты произнесла мне эти слова, и ничего страшного, если ты не помнишь, но я услышал их, и это повлияло на меня, и теперь я хочу услышать их по-настоящему, потому что я люблю тебя так сильно, что мне больно. Мне нужно услышать эти слова. Если ты готова их сказать.
Это был огромный шаг. Который заставляет прыгнуть в обрыв.
Он взял мою руку и засунул ее под свою рубашку, положив мою ладонь прямо над сердцем, где была вытатуирована последняя часть моего имени.
— Ты — часть меня, и всегда ею будешь, и, если тебе нужно больше времени, это нормально.
— Коул…
Он покачал головой.
— Не говори ничего. Пока не надо. Я хочу разобраться во всем до конца.
Мои глаза расширились. Было что-то еще?
— Думаю, я уже говорил тебе, какая ты упрямая, любопытная, и даже ревнивая, а еще ты вспыльчивая, и у тебя самый подлый правый удар всех времен и народов.
— Эй, — сказала я, немного утратив свое радостное возбуждение.
— Но я получаю больше радости от твоих улыбок, чем от чего-либо другого, — продолжал он. — Я смотрю на тебя и хочу тебя. На самом деле, мне достаточно только подумать о тебе, чтобы захотеть. В тебе есть нежность, уязвимость, которую ты позволяешь видеть очень немногим, но именно я тот счастливчик, и буду вечно благодарен тебе за это.
Ох.
Кого я обманывала? Я уже прыгнула в обрыв.
— Ты моя, Али Белл.
Молчание.
— Теперь мне можно сказать? — спросила я.
Он напряженно кивнул.
Он боялся того, что я скажу?
— Расставание с тобой было самым тяжелым периодом в моей жизни. По крайней мере, я так думала в то время. Держаться от тебя подальше оказалось еще труднее. С того момента, как наши глаза впервые встретились, меня тянуло к тебе.
Не только потому, что ты самый сексуальный парень, которого я когда-либо встречала, но и потому, что в тебе есть мужество и честь, и с тобой я чувствую себя в безопасности, защищенной и даже желанной. Я могу быть твоей, но тогда и ты будешь моим, и я никогда не отпущу тебя. Я тоже люблю тебя, Коул Холланд.
— Слава Богу. — он крепче прижал меня к себе.
Теперь о плохом.
— Когда я больше не смогу использовать противоядие, — тихо сказала я, — я хочу, чтобы ты использовал огонь на мне.
— Нет.
— Да, — сказала я. — Ты должен.
— Я не хочу тебя потерять.
— Возможно, не потеряешь. — Цель: выжить.
— А, возможно, и да.
— Вера, — сказала я. — Верь в меня, в это. В последний раз, когда ты не поверил, мы расстались.
— Али…
— Свет прогонит тьму, — вмешалась я.
— Али, — повторил он снова.
— Знаю. Знаю, что это трудно. — я поцеловала его и больше ничего не сказала. Но я не передумала.
И никогда не сделаю этого.
Глава 29
Конец с новым началом
В течение следующей недели я парила на облаках блаженства. Я принимала противоядие, поэтому оставалась в некоторой степени сильной, хотя у меня были моменты полной слабости и голода.
З.А. боролась.
Коул редко оставлял меня одну. Он показал мне рождественский подарок, который сделал для меня… ящик в своей спальне. Я прыгнула в его объятия, обхватила ногами его талию и закричала, как сумасшедшая. Он расстался с Маккензи, когда она переехала к нему, сославшись на то, что все становится слишком серьезным. Со мной же, как он сказал, никогда не будет достаточно серьезно.
После этого он отвез меня навестить Жаклин. Бедная девочка. С момента нашего спасения она никого не хотела видеть. Меня она впустила в свою спальню, обняла и рыдала, пока не заснула от усталости.
Я была полна решимости вернуть ее в мир.
Рен и Поппи тоже были там, тусовались с Джастином. Они знали, что они с Коулом снова стали друзьями, поэтому я была немного удивлена, узнав, что Рен и Джастин все еще встречаются. Я также удивилась, когда девушки заговорили со мной, как будто мы все еще в хороших отношениях, и пообещали позвонить.
Изменения. Где бы мы ни были, они всегда происходили.
Прямо сейчас все охотники и те, кто был в курсе, находились в сарае Коула, собравшись вокруг огромного экрана телевизора, и смотрели видео о том, как пятилетнего Коула отец обучал сражаться с зомби.
Он был просто очарователен… Коул, а не его отец… с копной черных волос и большими фиолетовыми глазами. Он немного переусердствовал с нунчаками и ударил отца между ног. Все рассмеялись.
Я сидела у него на коленях. Он усмехнулся и сказал:
— Да. Я был настолько хорош.
Я любила эту его игривую сторону.
Кого я обманывала? Я любила каждую его сторону.
Кэт, которая сидела рядом с нами, закричала:
— Перемотайте назад! — и бросила попкорн в экран. — Выражение лица мистера Холланда было таким, типа, о, нет, мне нужно будет снова прикрепить яйца, а выражение лица Коула было таким, что ты сейчас потеряешь что-то еще, сосунок.
Они со Льдом ни разу не расставались с тех пор, как она призналась в своей болезни. А разговор Рив с Бронксом прошел лучше, чем она мечтала… и именно так, как мы с Кэт ожидали. Он был полностью предан ей и требовал того же от нее.
Все были так счастливы. Даже Вероника казалась умиротворенной. (Я думала, не воспользовалась ли она снова Гэвином).
Я положила голову на плечо Коула, и он крепко обнял меня. Мы все еще не занялись сексом. Столько же времени, сколько он провел со мной, провела со мной и бабушка. А если не бабушка, то мистер Холланд или мистер Анкх. Или Кэт и Рив. Нас никогда не оставляли одних, и я понимала это, понимала. Все знали, что поцелуи Коула иногда ошеломляли меня, позволяя З.А. завладеть моим телом.
Иногда даже поцелуй был не нужен. И, о Боже, сейчас был один из таких случаев. Я поняла, что терлась носом о его шею, едва осознавая это, увлекшись его сладким запахом. У меня пересохло
