главой поселка, и бросать своих подопечных не собиралась, а гостьи не были дурами и не стали предлагать ей отправиться с ними или врать, что вернутся и всех спасут. Наоборот, альвийка обещала только то, что могла сделать, и наверняка сделает. Но все равно Ремис хотелось услышать совсем не это.
Желудок неожиданно скрутило голодным спазмом, она охнула, и едва не с рычанием выхватила протянутую лепешку, в которую оказалась завернута полоска сушеного мяса и сыр. Во вторую руку ей вложили фляжку, из которой она тут же отпила едва не треть. А когда, наконец, доела и пришла в себя, вокруг уже никого не было. Вздохнув и помассировав глаза, которые неожиданно защипало, Ремис побрела домой.
***
Ночь и день прошли беспокойно и бестолково. О чем-то мечтающая Таба чуть не испортила раствор для новой партии накопителей, а противный зуд в заживающей руке и постоянный голод прошли только к вечеру.
Среди ночи ее разбудил удар в дверь. Поднявшись с циновки и прихватив дубинку и пару орехов из миски, Ремис осторожно выглянула на улицу. За дверью никого не было, зато на пороге нашелся тот самый мешочек, который она отдала вчера. Вместо накопителей, в нем лежали две медные пластинки. На одной была выгравирована печать, а на второй выцарапана записка: «Заклинание которым тебя лечила Айна. Лака хватит минимум на десять заклинаний. Лишние накопители и кое-какие инструменты мы оставили в лодке».
Вздохнув, Ремис принялась одеваться — вещи нужно было забрать до того, как на них кто-нибудь наткнется. Но едва она вышла на улицу, как небо на севере осветилось, а через несколько мгновений до ушей донеслись птичьи крики. Плюнув на вещи, Ремис бросилась к бухте. Добежав до обрыва, с которого начинался спуск к берегу, она остановилась и выругалась, глядя на стайки салир, мечущихся над чадно полыхающими скалами.
— Что за зараза тут творится?! — рядом остановилась тяжело дышащая Таба.
— Они сожгли гнезда, — Ремис обернулась. — Завтра здесь будет вонять тухлятиной до рези в глазах.
— Вот же!.. — Таба сжала кулаки.
— И пока салиры снова не заселят скалы, ты сможешь ловить рыбу днем. Даже с берега.
Ремис хлопнула по плечу помощницу, застывшую с радостно-недоверчивым выражением на лице, и пошла обратно. Месяца через три-четыре рыбалка опять станет опасным занятием, а инструменты служат годами.
***
Бланка-Рандо. Бордо-де-Оста-Сабло. Двадцать второе мая. Полдень.
— … небольшой подарок, — Тин протянул девчонке шкатулку с отнятым у милитиссы самострелом.
— Благодарю вас, сол, — та подняла крышку и ахнула.
Тин усмехнулся и еще раз мысленно поздравил себя с правильным выбором. Все-таки слухи о любви молодой Ля Маро к артефактам оказались даже преуменьшенными. Посидев еще пару минут, он решил, что можно отвлечь девчонку от разглядывания подарка:
— Простите, что отвлекаю, сола Ля Маро, но могу я вернуться в порт.
— Ни в коем случае.
Девчонка посмотрела ему в глаза, и взгляд этот Тину совсем не понравился.
— Видите ли, капитан Тормента, ваша история все же вызывает у меня несколько вопросов.
— Но я ведь уже рассказал все как было. Я даже могу сказать, как называлась бригантина этих пиратов.
— Не сомневаюсь, — девчонка ловко вставила в самострел коробочку с пулями, — и вы наверняка можете дать слово, что матросы из вашей команды попали в плен к темным.
Сине-зеленые глаза Ля Маро сверкнули гневным серебром, а шипящий ствол самострела оказался направлен прямо ему в лоб:
— Не двигайтесь. Я видела, как пули из этого пистолета пробивают щит преподавателя боевой магии.
— Что? — Тин опешил настолько, что вспомнил о защите только после слов девчонки.
— Этот пистолет принадлежал госпоже Мист, милитиссе Ордена серебряных звезд, моей наставнице. Триа!
Дверь за спиной распахнулась, а через мгновение раздался щелчок взводимого арбалета. Тин выругался и поднял руки.
Через полчаса Тин вышел из каземата, оставив за спиной бессознательное тело раба, год назад отправленного наняться в стражу именно на такой случай. Вряд ли кто-то поверит, что «стражник» не виноват в побеге пленника, зато есть шанс, что возня с ним отвлечет часть стражи, а может, и задержит погоню на какое-то время.
***
Мачта, разбрасывая искры, с грохотом рухнула на палубу. Девчонка отвернулась от полыхающей шхуны:
— Триа, ты не находишь, что это весьма убедительное доказательство?
— Узнаю руку госпожи Мист, — согласно кивнула гномка.
— А ведь нам повезло. Случись это в море, и корабль бы просто исчез. А так у нас есть повод для допроса под эликсирами и серьезного расследования.
— Моя семья состоит в Совете. Ты не посмеешь! — Тин дернулся, но стража держала крепко.
— Поднимите его, — приказала Ля Маро.
Стражники вздернули Тина на ноги, давая ему возможность оглядеться. Связанная по рукам и ногам Рубуса шипела разъяренной пунтой рядом с бессознательным Камнем. Остальные лежали кто молча, кто дергаясь и ругая стражу, лишь Шило, которого кто-то окатил водой, сидел и тихо мычал, баюкая левую руку.
Тин скрипнул зубами. Ведь у него почти получилось. Пусть сдав ценного агента и со стражей за спиной, но он добрался до порта и успел раздать команды для срочного бегства. Вот только потом удача от него отвернулась. Из семи матросов, которые должны были сдержать стражу, у пятерых внезапно вспыхнула одежда и обувь, разом лишив его команду трети бойцов. Два файербола, брошенные стражниками, хоть и разбились о выставленный щит, но все равно как-то подожгли кубрик. И почти сразу взорвался накопитель, питающий механический двигатель. Осколки кристалла и горящие обломки переборок разбросало по всему трюму, а Рубуса и Шило выжили только чудом. После этого оставалось лишь сдаться и пытаться тянуть время в надежде, что семья успеет обеспечить молчание команды. Тин выпрямился и оглядел собравшуюся толпу:
— Сола Фейна, кажется, вы забыли, что комендант обязан защищать город, а не калечить матросов и сжигать корабли честных капитанов.
— Честные капитаны не бегут из-под стражи.
— Только если их не обвиняют ложно и не бросают в каземат без расследования и суда.
Несколько человек из собравшейся толпы согласно закивали.
— Что же. Тин Ла Тормента, — Ля Маро тоже повысила голос, — я обвиняю вас в нанесении вреда милитиссе Ордена Серебряных звезд, — она сделала знак стражникам отпустить его. — И да рассудит нас песок Белого Края.
Гномка протянула девчонке небольшой мешок, и та высыпала на доски горку белоснежного песка.
Тин хмыкнул и сделал шаг вперед:
— Это ложь. Я…
От пробежавшего по телу знакомого, но от этого не менее неожиданного озноба Тин осекся, увидел, как округляются глаза собравшихся зевак, опустил взгляд и снова похолодел: песок под его ногами стремительно покрывала темная дымка.
— Не
