его сдаться. И когда Джон увидел своих приверженцев, которым не мог помочь, и то, как они подвергались опасностям осады, он попросил соглашения об их временной безопасности и уступил замок. После этого он уехал за границу и явился непосредственно к королю Франции.
Глава 35.
О том, какими средствами епископ Солсберийский Губерт был сделан архиепископом Кентербери и о раздорах в этой церкви.
В это самое время, побуждаемый своей преданностью Богу, славный пленник не желал, чтобы церковь Кентербери оставалась далее вакантной. Поскольку почтенный Балдуин, как говорилось выше, отправился на Восток под святым знаком и окончил свои дни в Тире, то никто больше не занимался пастырскими заботами этой церкви. Поэтому, король написал из Германии епископам и прочим иным, кому относилось это дело, чтобы они добились быстрого возведения нового примаса и поспешили бы с выборами митрополита. И он не стал скрывать свой собственный выбор, но рекомендовал выборщикам человека, который был ему угоден, поскольку был испытан во многих делах и пользовался всеобщим уважением. В следствии чего, монахи Кентербери, собравшись вместе с епископами, согласились, к удовольствию короля, единодушно и торжественно избрать на должность примаса епископа Солсберийского Губерта. После запроса и получения паллия от римского понтифика, он был интронизирован, а затем, вскоре после этого, надев в Мертоне (город около Лондона – прим. перев.) одежды простого каноника, он уже видом своего повседневного одеяния продемонстрировал благочестивый склад своего ума. И он не был неприятен монахам Кентербери, которых озлобила слишком ретивая деятельность его предшественника, которая, правда, не пятнает чести скончавшегося прелата. Поскольку этот самый Балдуин, который был более чем оправданно враждебен монахам Кентербери (о чем уже говорилось) стремился отобрать у них право и привилегию выборов прелата. Для этой цели он начал строить церковь, которая должна была бы стать соперницей, той, что до сих пор была главной церковью в Кентербери, и в которой служат монахи. Туда он также назначил пребенды для клириков, чтобы, после смерти архиепископа Кентерберийского, именно в этом месте смогли бы собраться суффранги и вместе к клириками провести выборы приемника. Однако, монахи Кентербери, не желая чтобы это было сделано к ущербу для их достоинства, подняли яростную бурю спора и послали своего приора и многих других с аппеляцией к святому престолу.
Архиепископ, опираясь на благосклонность короля и будучи более могущественным, не без войны и кровопролития, добился покорности и победы над своими оппонентами и упорствовал в своем замысле, от которого, однако, спустя некоторое время он был вынужден отказаться, поскольку его противники добились перевеса, благодаря решению и властным полномочиям святого престола. В конце концов, этот позорный спор между пастухом и его собственной паствой с большим скандалом продолжался несколько лет, поскольку ни одна из сторон не желала уступать дорогу и каждая полагала самым позорным делом покориться другой. Поэтому, когда этот прелат (очевидно, чересчур несдержанный в этом деле, но в остальном — добрый, разумный и благочестивый человек) умер на Востоке, так далеко от своей церкви, то монахи Кентербери, мало о нем сожалея, по внезапному побуждению, с большой радостью, срыли до основания здание, которое было причиной всего спора, и возведение которого уже давно было приостановлено.
Глава 36.
О том, как Гуго, епископ Честера, разрушил монастырь в Ковентри.
Было действительно примечательным обстоятельством то, что столь великий муж (я имею в виду почтенного Балдуина), который из архидиакона стал монахом цистерцианского ордена, затем аббатом, а из аббатов — епископом Ворчестера, и затем из суффрангов — примасом, получив в итоге архиепископство взамен должности архидиакона — это чудесно, говорю я, что человек такого исключительного благочестия должен был желать увеличения числа светских каноников, хотя казалось бы, именно ему следовало бы предпринять благотворные меры для того, чтобы приуменьшить такой порядок, или же, чтобы принять их в духовные братство — вещь, про которую точно известно, что к ней прибегали в старое время святые прелаты и государи Англии. Ведь в древности светские клирики уже управляли благородными церквями Кентербери и Винчестера. И те святые особы, которым, Божественным дозволением, была вверена забота об этом, предоставляли им выбор — либо оставить свои бенефиции и должности, занимать которые они считали их недостойными или же похвальным образом разрешить ситуацию, приняв святые обряды. И те люди, побуждаемые благотворным принуждением, либо уходили, либо меняли свое состояние, а церковные конгрегации наилучшим образом сохраняли достоинство домов Божьих вплоть до сегодняшнего дня. Поэтому, в наши времена святой прелат не должен делать то, что увековечивает род таких людей, но для уменьшения их числа надо, с Христовой помощью, стараться побудить их согласиться на благодетельное изменение своего состояния. Но все же, он далеко уступал скандальному преступлению Гуго Нонанта (Nonant), епископа Честера или Ковентри, которое нельзя обойти молчанием.
Монастырь Ковентри, первоначально основанный, обогащенный и украшенных благочестивой преданностью некоторых английских ноблей, занимал заметное место в английской церкви и по причине своей знаменитости был тихой резиденцией епископа Честерского, который в течении значительного времени, звался еще епископом Ковентри. Когда один посланец дьявола по имени Роберт Мармион, глумясь, разрушил этот почтенный дом во времена короля Стефана, то за это он и испытал тяжесть Божественного гнева (как о том было рассказано в своем месте). Но благодаря Божественному вмешательству, это место быстро вернуло себе свое великолепие и оставалось никем не потревоженным, вплоть упадка до нашего времени. Несколько лет назад, вышеупомянутый Гуго Нонант — человек лукавый, храбрый и бесстыдный, и благодаря своей учености и красноречию, готовый в одиночку на смелые предприятия, по неисповедимыми путями Того, кто по грехам людей позволяет править ими лицемеру, получил епископство Честерское, и он начал изобретать разные средства, чтобы согнать монахов с их места и из их собственности образовать пребенды для клириков, которых он мог бы одаривать по собственному хотению. Пробудив своим адским искусством самые низкие причины для смуты, он, наконец, посеял и раздул раздор между приором и монахами, и использовал возможность выдворить их всех вооруженной силой, как осужденных и неисправимых возмутителей церковного спокойствия и как виновных в многочисленных преступлениях, в которых он их обвинил. Вскоре после этого, он отправил к святому престолу своих адвокатов, подготовленных им для этой цели, утверждая, что монахи Ковентри, отринув своих духовные обязанности, стали светскими людьми, и он потребовал полную свободу действий, чтобы навести в этой церкви порядок, по своему собственному усмотрению. Но римский понтифик действуя с осторожным промедлением, и на случай, если кто-нибудь явится, чтобы выступить
