class="p1">Большая часть жителей Натухая, свыше 2000 дворов, перешла в Шапсугию, два мехкеме были распущены, оба начальника мехкеме – Фарис-бей и Хаджи-Яхья вступили в мой отряд. Затем Фарис-бей взял себе мехкеме в Антхыре. Оставшиеся в Натухайской области жители начали мирные переговоры с русскими. Эти последние пошли с большой готовностью на все поставленные им условия, надеясь путем всевозможных уступок вызвать охоту к мирным переговорам и у шапсугов, но те поняли эту политику и не позволили себя ослепить.
Я оставил четыре орудия на Абине, а с двумя остальными двинулся в Абадзехию, чтобы там поддержать наиба. 12 июня удалось после больших усилий собрать представителей всей Абадзехии. Я заключил с ними и наибом договор, такой же, как раньше с шапсугами, и тотчас же после этого послал лейтенантов Штоха и Арановского в Константинополь. Я полагал, что там уже лежит приготовленное оружие и обмундирование, и отправил офицеров для того, чтобы получить и перевезти вещи, потому что написал моим соотечественникам, чтобы они ничего не доверяли чужим людям, так как из-за такой доверчивости я уже многого лишился.
В Абадзехии неприятель держался достаточно спокойно. Только из маленьких крепостей на Лабе и занятой четырьмя батальонами большей крепости на реке Шавготча небольшие русские отряды делали набеги на ближайшие равнины. В Абадзехии порядок был гораздо хуже, чем в наших мехкеме, и воинственный дух народа был значительно ниже чем у шапсугов. Магометанство наиба в этом отношении принесло очень плохие плоды. Большинство народа думало больше о мирных переговорах, чем о войне; уорки и другие русские агенты обрабатывали народ в этом направлении.
Чтобы поднять боевой дух народа, мы с наибом решили дать абадзехам театральное представление канонады, что на шапсугов всегда производило хорошее моральное воздействие. С нашими двумя полевыми орудиями мы, конечно, не могли предпринять что-либо более серьезное. С большим трудом мы собрали 28 июня около 800 всадников и 2400 человек пехоты и двинулись 29-го в 7 часов утра на крепость у речки Шавготча. Так как крепость лишь на расстоянии половины пушечного выстрела господствует над окружающими ее многими пригорками, то я мог приблизиться к ней, и, не причиняя себе вреда, бросить несколько гранат в деревянные, крытые соломой русские казармы. Велик был восторг абадзехов, когда постройки внутри крепости, зажженные нашими гранатами, вспыхнули ярким пламенем. Неприятель, который, несмотря на свое превосходство в артиллерии, не мог нас истребить, так как нам благоприятствовал рельеф местности, отправил из крепости три батальона, две сотни казаков, один эскадрон драгун и два полевых орудия и принудил нас отступить с занятой позиции; абадзехи оказали лишь очень слабое сопротивление.
Это небольшое сражение, стоившее нам только 3 убитых и 18 раненых, имело для нас моральную пользу, потому что у абадзехов снова немного возросло мужество и наиб мог немного легче вздохнуть.
8 июля Мохамед-Эмин получил известия из Дагестана. Шейх Шамиль писал ему, что всякий порядок в Дагестане нарушился, что введенное им устройство совершенно поколеблено и ему больше никто не хочет повиноваться. Однако он, как верный мусульманин, будет до последнего стоять на своем, хотя, в сущности, у него остается мало надежды, потому что на него надвигается русская орда, а народ не имеет никакого желания ей сопротивляться. Наиб был почти приведен в ужас этими известиями, из которых он, может быть, утаил от меня самое худшее. Я пытался утешить его и заявил, что раз мы здесь так долго держимся и подаем хороший пример, то если даже народы Дагестана в настоящий момент и сдадутся, все же они используют каждое благоприятное обстоятельство для того, чтобы опять поднять оружие.
Чтобы предпринять диверсию против русского продвижения в Дагестане, я решил предупредить все народы Абазии о близкой опасности, созвать все ополчения, и не только северных абазов, но и южных до Ингура, Эльбруса и ущелья Дарьяла, для совместных действий во имя общей цели. В случае же если соберется большинство, что было маловероятно, то соединение полуторамиллионного народа, который насчитывал около 300 000 воинов, могло иметь совершенно иное значение, чем если бы каждое маленькое племя отдельно заботилось о своей шкуре.
Мохамед-Эмин с готовностью пошел на мое предложение. Если б мы не смогли его провести, то все же нашей обязанностью было попытаться сделать все для спасения нашего дела, и мы условились пригласить 20 августа депутатов всех абазов на военный совет на реке Лабе. После предварительного совещания с наиболее влиятельными абазами брат наиба отправился в Южную Абазию, один тамада Хаджи-Мустафа с двумя абазскими армянами направился к осетинам, а я взял на себя побуждение к совместным действиям небольшого христианского народа сванетов.
Глава девятнадцатая
Посещение Сванетии. – Вторжение русских в Абадзехию. – Вести от Шамиля. – Шамиль – пленник русских. – Абадзехи пытаются начать мирные переговоры. – Я ухожу к шапсугам. – Сражение на Бакане. – Мое положение. – Наиб вступает в мирные переговоры с русскими. – Народный совет в Шапсугии. – Я уезжаю в Константинополь. – Никаких надежд на поддержку. – Возвращение польского отряда с Кавказа. – Наиб едет в С.-Петербург. – События 1860 и 1861 годов в Абазии. – Современное положение. – Несколько замечаний о польском отряде на Кавказе.
22 июля 1859 года вступил я в страну до тех пор неизвестного мне небольшого христианского народа сванетов. За время моего лишь двухдневного пребывания там у меня не было возможности ознакомиться с различиями в нравах и обычаях между адыгами и сванетами. Впрочем, при беглом рассмотрении эти различия показались мне незначительными. Сакли, одежда и оружие были здесь такими же, как и у адыгов; гостеприимство то же самое; диалект похож на убыхский, но многие говорят на адыгском языке. Религия состоит из христианских обрядов, священников нет; на дорогах и в домах встречается много крестов, которые носят также как амулеты. Люди показались мне гораздо более бедными, значительно более грязными и дикими, чем адыги; впрочем, как уже сказал, я не имел времени изучить их обычаи, потому что был целиком занят тем, чтобы доказать сванетским старшинам необходимость совместных действий с их соплеменниками-адыгами. Так как за два дня до моего приезда сюда прибыли посланные нами гонцы, то я застал здесь уже значительную часть тамад собравшимися. Прием со стороны этих людей был лучше, чем предсказывал мне наиб, который никогда здесь не был, но имел укоренившееся недоверие ко всему христианскому. Он рекомендовал мне принять все предосторожности, и со мной были, кроме 10 конных солдат и такого же числа шапсугских муртазиков, еще 50 всадников из Абадзехии для прикрытия.
Я предполагал прежде всего
