на пути.
И вот – пришла очередь Китая.
Почти два столетия назад по этой стране разрушительным смерчем прошлись орды Чингисхана. Дикарь-монгол Тимучин, вынырнувший буквально из ада, вырезал всех, чьи земли завоевывал и кого он беспощадно грабил, но один пленный китайский вельможа посоветовал завоевателю не убивать людей, а заставлять их работать на себя. Так монголы, присмотревшись к великой и древнейшей культуре Китая, стали что-то перенимать от нее и хоть как-то походить на людей. Они оказались восприимчивы к чужим достижениям, а у китайцев было чему поучиться, и вскоре монголы с помощью выживших китайских чиновников создали свою цивилизацию. Тимур старался во всем подражать Чингисхану, он гордился своим званием Гурган, он был счастлив, что в его внуках течет кровь потрясателя вселенной, но в какой-то момент его могучий предшественник стал и его самым главным конкурентом. Когда же произошел этот внутренний перелом или прорыв? Когда он сказал себе: «Я закрою тенью своих крыл твою славу, Тимучин!» В степях Дешт-и-Кипчака, когда пошел войной на Золотую Орду? На Тереке и вновь на Волге, между Сараем и Хаджи-Тарханом, когда окончательно решил уничтожить улус Джучи? В Индии, в покоренном Дели? Или разделавшись с османами, на берегах Мраморного моря, куда прежде не добирались монголы?
Теперь это уже не имело значения.
Чингисхан покорил Китай – и он покорит его. Причина есть, и уже давно: китайцы свергли монгольскую династию Юань, восстановили свои языческие культы. Самое время пройтись по их земле со знаменем газавата, самое время напомнить им, кто есть истинный Бог! Нет другого Бога, кроме Аллаха, и Мухаммеда, его пророка на земле. Тимур с радостью предвкушал этот великий поход – это самое грандиозное путешествие в его жизни! Великая стена, о которой он столько слышал, горы Тибета, и вот – богатейшая страна как на ладони! Поднебесная ляжет к его ногам! А сколько будет битв, сколько будет золота и пленников! За Китаем – последнее море, его зовут Океаном, через год или два он выйдет на тот заветный берег и скажет: «Именем Аллаха, я совершил великие дела!»
Так будет, так обязательно будет…
С такими мыслями Тимур шел во главе своего войска в лютый мороз. Как заметил летописец: «В благословенной душе Сахибкирана желание священной войны и джихада было настолько сильно, что он не стал дожидаться установления равновесия в погоде, пока мороз отступит».
Река Сайхун, через которую они проходили, промерзла на полтора метра, и войско могло не опасаться, что провалится под лед. Амир Тимур спешил! Сотни тысяч верных солдат и десятки принцев, его внуков и ближайших родственников, безропотно топали за ним по льду и промерзшей земле, а кто бы сказал против?
Государь повелел, и слово его свято!
14 января нового, 1405 года Сахибкиран въехал в Отрар. Город, когда-то принадлежавший могулам, от которых, как самостоятельного народа, теперь и следа не осталось. Тут он тринадцать лет назад принимал униженных послов Тохтамыша, отсюда он вышел в поход на Дешт-и-Кипчак. Тимур остановился у старого боевого друга и родственника Берди-бека, чья дочь была в гареме государя. Они весело праздновали встречу, но во время ужина случился пожар. Его быстро потушили, но все долго переглядывались и опускали глаза – это было дурное предзнаменование. Одновременно у многих в ту ночь были и дурные сны. Мерещились призраки убитых ими воинов в бесконечных боях, истерзанных женщин, замученных стариков и детей. Словно черная тень легла на заснеженный и завьюженный Отрар. Но чья это была тень? Ее видели многие – так казалось доблестным бахадурам. Но что не привидится ледяной вьюжной ночью?
А утром случилось почти чудо. Исключительное для Тимура. В Отрар прибыл посол хана Тохтамыша – Кара Ходжа. Последние годы Тохтамыш воевал с темником Идикой Мангутом, Едигеем, который практически возглавил Золотую Орду и всячески пытался отмежеваться от империи Тимура. Посланник привез письмо! И вновь – в Отрар! Какое совпадение! Или судьба? Воля Аллаха?
Сахибкиран милостиво принял посла мятежного беглеца и сказал тому:
– Читай!
И посол стал читать письмо, и строки его бальзамом полились на сердце и душу Тимура:
– «За все плохое, что я сделал, получил сполна, все обернулось против меня. Если государь окажет милость, сжалится и простит мою вину, впредь никогда я таких дел не буду делать. И пока я жив, ничего, кроме служения ему, не буду делать».
Это было покаянное письмо, сомнений не оставалось! Наконец-то опальный хан понял, кто действительно заботился о нем! Тохтамыш стоял на коленях и просил помощи у него! Понадобилась целая жизнь, понадобилась тысяча унижений, сотни тысяч трупов, чтобы беспокойный и самовлюбленный ордынский хан зарыдал и раскаялся и понял, кто его истинный хозяин и отец.
Тимур долго говорил с посланником, заметно повеселел, а потом сказал:
– Сейчас мы направляемся в Китай. Если Божьей милостью мы возвратимся из этого похода, то я верну твоему хозяину улус Джучи-хана. Поезжай и так и передай ему.
А вьюга все завывала, и метель все неслась по степям и по улицам заснеженного Отрара. И от холода нельзя было спрятаться никуда. Разве что мысли о жарком Китае и согревали замерзающих солдат эмира Тимура.
Он почувствовал удачу. Но ничто так не радовало его сердце, как покаяние хана Тохтамыша. В тот вечер они праздновали с послом Карой Ходжой, радости которого тоже не было предела. Тимур выпил много вина. В распахнутой шубе он вышел на мороз и ветер, не чувствуя холода, долго всматривался в пургу над землей. Он пытался разглядеть в этой замети будущее, но оно было зыбким и рассыпалось на глазах. Затем он вернулся, пил еще много, а утром у него схватило и горло, и грудь. Тимура бил озноб. Колотил так, что у него дрожали руки и зубы стучали о край пиалы, когда ему подавали пить. А потом жар охватил его, стал ломать кости и пожирать изнутри. Все переполошились, забегали вокруг него, лекари готовили снадобья, жены то и дело склонялись над ним, и принцы, и первые полководцы, а он через пелену едва видел и слышал их. Иногда он приходил в себя, потом забывался вновь. Ему становилось все хуже.
– Что войско? – покрытый потом, в огненном жару, спрашивал он. – Мои солдаты ждут меня?!
Ему говорили: ждут!
– В Китай! Мы идем в Китай! – твердил он. – Они готовы идти к последнему морю?
Ему отвечали: готовы!
– А принцы, мои внуки, где они?!
Его успокаивали: все тут!
И он забывался вновь. Когда в очередной раз Тимур пришел в себя, то почувствовал такое
