Взгляд Джолетты остановился на дверце в стене внутреннего дворика. Эта дверца существовала всегда. Она вела во двор следующего дома, который теперь принадлежал одинокому адвокату, а раньше им владел хозяин аптеки.
Многие ли, гадала она, знали раньше об этой двери? Наверное, сплетничали о женщине с мужем-инвалидом, который пытался покончить с собой, о женщине, что живет в опасной близости с красивым аптекарем-итальянцем из соседнего дома.
От аптекаря в те времена требовалось не слишком много: знать, как составлять пилюли, эликсиры и полоскание для рта, иметь деньги для покупки ингредиентов, и еще — честность, чтобы не подменять и не разбавлять смешиваемые продукты. Судя по фотографии, этот мужчина процветал. Джолетта не сомневалась, что в городе его уважали; уж, во всяком случае, местные дамы, несомненно, уделяли ему немало внимания. И то, что никаких отголосков давних сплетен не дошло до потомков Вайолетт, во многом его заслуга — это дань его благоразумию, а может быть, и его преданности.
Интересно, размышляла Джолетта, что ты чувствуешь, когда тебя любят вот так, когда мужчина жертвует всем, рискует всем, чтобы только быть с тобой? Нет, лучше об этом не думать.
Джолетта поднялась на ноги и вернулась в гостиную. Оставив фотографию на журнальном столике и взяв с собой дневник, она спустилась вниз, в рабочую комнату, где смешивали духи и разливали их по флаконам.
За дверью, которая вела в магазин, было тихо. Его закрыли до утра. Хорошо, она так и хотела. Положив дневник на длинный стол, стоявший в центре комнаты, Джолетта взяла с полки мензурку и набор пипеток и поставила рядом. Затем достала из-под прилавка два маленьких блокнотика, чтобы их листками заложить страницы дневника с медными застежками, те страницы, которые начинались рисунками Вайолетт.
Чтобы зашифровать формулу своих духов, Вайолетт на самом деле применила очень простой метод: рисунки и даты. Рисунков было много, но большая часть их располагалась на отдельных страницах или на полях. Те же, что имели значение, находились вверху страницы, рядом с датами. Нарисованные цветочки и фигурки животных обозначали масло или эссенции. Цифры, указывающие месяц и день, давали пропорцию этого масла по отношению к целому.
Джолетта, внимательно изучив записи, двинулась вдоль полок, уставленных флаконами темного стекла с драгоценными маслами. Кончиками пальцев прикасаясь к этикеткам, она выбирала нужные и ставила их на стол. Выстроив флаконы в соответствии со страницами дневника, Джолетта вооружилась пипеткой и приступила к работе.
Через некоторое время вокруг нее заструились ароматы. Она была так поглощена своим делом, что поначалу не чувствовала их, но в их сочетании была некая правильность, которая ее успокоила, — так булочник, нюхая поднимающееся тесто, понимает, что хлеб подходит как надо, строго по рецепту.
Она работала осторожно и точно, отмеряя нужное количество капель каждого масла и ни полкапли больше, в указанном порядке, тщательно следя, как ее учила Мими, чтобы ни одна капля не попала на предыдущую, чтобы ненароком не сотрясти мензурку, перемешав масла, — это может повредить запаху.
Глядя, как бледно-зеленые, светло-желтые, золотистые и оранжево-красные капли сливаются, источая смесь ароматов, Джолетта вдруг поняла, что попала в свою стихию. Раньше она всегда готовила духи под наблюдением Мими и вот впервые решилась создать что-то свое. Оказывается, это огромная разница — она думала и чувствовала совершенно иначе. Ей нравилось держать в руках стеклянные пузырьки и флакончики, нравилась их тяжесть и гладкость, а больше всего ей нравилось экспериментировать, чувствовать себя творцом. Тот факт, что она создает аромат, который не витал в воздухе, быть может, много сотен лет, льстил ей. Она ощущала себя колдуньей, творящей некое мистическое подобие жизни, которая приобретала свою силу лишь в союзе с теплом человеческого тела на несколько мимолетных часов.
Теперь Джолетта знала, что ей нужно. Она будет делать духи, как это делали Мими и Вайолетт, и все другие женщины рода Фоссиер, жившие до нее. Это было у нее в крови, это было у нее в сердце.
Наконец она закончила отмерять капли и осторожно налила в мензурку чистого спирта для придания запаху летучести, чтобы он легче испарялся и тем самым воздействовал на обоняние. Потом подождала немного, нанесла духи на листок чистой белой бумаги, дала впитаться и вдохнула получившийся аромат.
Победа! Она точно воссоздала духи Вайолетт, те, что были в ожерелье. Однако это были не «Ле жардин де кор». Похоже, очень похоже, но не совсем. Джолетта знала, что этого не могло быть. Чтобы окончательно рассеять сомнения, она капнула духи на запястье и поднесла руку к лицу. Нет, определенно нет.
Вдруг она услышала звук шагов по каменному полу. Джолетта повернулась, да так быстро и неловко, что стеклянной пипеткой, которую все еще держала в руке, задела мензурку с духами. Мензурка опрокинулась. Духи, словно вода, огромной лужей растеклись по столу, экзотические масла заблестели в лучах света лампы, висевшей над столом. Воздух наполнился густым ароматом, сильным до тошнотворности. Потом в тихой комнате зазвучали голоса.
— Мне казалось, что эти духи считаются утраченными, — сказала Натали.
— Я так и знала, что ты врешь.
— Не говори глупости, — быстро ответила Джолетта и протянула руку к дневнику. Его плотные страницы пропитались духами — запах будет устойчивым, неистребимым.
— Тогда что же это такое? — Вопрос исходил от Тимоти, который вслед за сестрой вошел в комнату. Тетя Эстелла, с потемневшим от злости лицом, войти еще не успела и пока стояла в коридоре.
— Я хочу сказать, что ваши надежды напрасны. — Джолетта прижала дневник к груди. — Вы и сами поняли бы это, обладай хоть один из вас чутьем парфюмера.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — гневно воскликнула тетя Эстелла. — Я требую объяснений по поводу того, что ты делаешь, и я хочу получить их сейчас!
Искушение послать их всех куда следует со всеми их требованиями и обвинениями было настолько сильным, что на мгновение кровь ударила Джолетте в голову. Однако уже достаточно было секретов и взаимных недопонимании, и не имело смысла все это продолжать.
— Говорю вам, духи, запах которых вы сейчас чувствуете, это не «Ле жардин де кор», и, следовательно, не те знаменитые старые духи, которые мы ищем уже долгие годы. Мне кажется, они составляли основу той смеси, но я думаю, что Вайолетт изменила их немного, по причине… ну, по одной ей ведомой причине.
— Как это могло быть? — ледяным голосом осведомилась тетя Эстелла. — Моя мать, а до нее — ее мать использовали рецепт Вайолетт. Я слышала это столько раз, что могу повторить с закрытыми глазами.
— Возможно, они слегка изменяли его — то одно, то другое, в зависимости от того, что каждой из них нравилось, а может быть, и просто в зависимости от наличия тех или иных масел. Например, в формуле Вайолетт нет ветиверии, а вы знаете, у Мими это было одним из самых употребляемых масел, потому что в Новом Орлеане любят ее свежий древесный запах.
